Драко так и не узнал настоящую цену, которую она заплатила за визит в поместье Малфоев, и она не собиралась посвящать его в грехи Люциуса ни сейчас, ни позже. Известие о том, что лорд Малфой действительно поднял руку на жену своего сына разорвет отношения между ними навсегда, отбросив Драко очень далеко с лидерских позиций в министерстве. Люциус — никто без своего сына, Драко — никто без своего отца. Каждый из них может действовать через другого, но стоит разорвать эту связь и как сила Малфои перестанут существовать.
Именно на это рассчитывал Гарри, выбрав для плана по освобождению Скорпиуса Гермиону, а не любую из своих коллег.
Но Гарри мыслит, как аврор. Его цель — уничтожить врага, даже если его место займет следующий. Особенно если его место займет следующий. Его жизнь — бесконечная битва, но политика строится на компромиссах.
— Это легко проверить, — Драко усмехнулся и в пару шагов преодолел разделяющее их расстояние. Прикосновение его теплой руки казалось чем-то родным и близким, несмотря на то, что в последний раз он так прикасался к ее щеке целую жизнь назад. Гермиона наклонила голову, позволяя ему заправить за ухо выбившуюся из прически прядь непослушных волос. Драко провел пальцами по ее шее вниз и расстегнул пуговицу на блузке. — Скажи, чтобы я остановился.
========== Часть 27 ==========
Ночью Чикаго превращался в огромный архипелаг, тонущий в море раскаленных электрических огней. С высоты восьмидесятого этажа Хайд Тауэр*, как бесхитростно называли ее американские волшебники, улицы казались огненными реками, медленно несущими волны света из центра к окраинам. Эта башня располагалась между другими небоскребами, но о ее существовании знали только волшебники, для многих из которых вся жизнь города сосредоточилась в десятках ее невидимых этажей.
Головное отделение компании «Финнес и парнеры» находилось здесь, и потому миссис Гермиона Грейнджер имела в здании собственные апартаменты, защищенные, как Форт Нокс. Не отводя усталых глаз от переливающегося ночными огнями окна, она подняла руку и расстегнула заколку на волосах, позволив им волнами опуститься на плечи. Серая министерская мантия тихо легла на кресло, освобождая от груза дневных дел.
Отблески ядовито-зеленого света осветили белоснежную мебель, когда из камина вышел высокий мужчина в безупречной мантии.
— Прости, — выдохнул он, едва подняв на нее глаза.
— Никто не должен извиняться за то, что хорошо делает свою работу, — сдержанно улыбнувшись, проговорила она.
— Почему у меня такое чувство, что я должен?
Первые несколько месяцев они оба старательно соблюдали нейтралитет и не лезли в дела друг друга. Но когда в руки Финнеса попал тендер на закупку медикаментов для Мунго, а Гермиона стала обхаживать главного колдомедика, убеждая его ввести хотя бы пять процентов маггловских средств наряду с магическими, Драко не выдержал.
Сэр Герхард Мэрроу был в шаге от пенсии и потому мог позволить себе рискованные решения. Если бы что-то пошло не так, он просто подал бы в отставку, не потеряв ничего. Если бы все прошло отлично, он стал бы героем и новатором в области магической медицины. Клинические испытания шли полным ходом. Как-то вечером мистер Малфой получил отчеты о результатах и понял, что больше медлить нельзя.
Драко пригласил сэра Мэрроу на ужин лишь однажды, и на следующий день тот подал в отставку. Драко не говорил с ним о лекарствах, не опровергал преимуществ современного подхода, не убеждал в том, что традиционные средства лучше непроверенных нововведений. Вместо этого он говорил с ним о семье и о том, как мало может остаться времени, чтобы побыть рядом с любимыми людьми…
В свете шумихи вокруг трагической семейной истории Малфоев, не посочувствовал бы ему только полный мудак. И добрый сэр Мэрроу переосмыслил свои приоритеты именно так, как рассчитывал мистер Малфой.
Через неделю во главе больницы Святого Мунго встала женщина, которая еще не скоро позволит себе рисковать своим положением, вводя маггловские лекарства.
Гермиона не сказала Драко ни слова, но убрала со своего рабочего стола все тяжелые и острые предметы. Конечно, она узнала, кто приложил руку к досрочной отставке Мэрроу — ее сеть осведомителей ничем не уступала сети Малфоя.
На прошлой неделе остаться с ней в кабинете после завершения рабочего дня он не рисковал. В первый раз эта женщина сломала ему нос задолго до того, как поступила на работу в Министерство Магии. Кто знает, чего еще от нее ожидать?
Лучше бы ему научиться говорить «Прости» до того, как он окончательно все испортит.
Снова.
Гермиона никогда не была его женой и никогда не станет. Но будь он проклят, если позволит ей уйти.
Просторная гостиная в стиле модерн была окутана в полумрак, только огонь в камине освещал ее, отбрасывая красные тона и глубокие тени. Драко не видел лица своей собеседницы, она стояла слишком далеко от единственного источника света.
— Я не трогала твоих союзников в дипломатическом корпусе и закрывала глаза на попытки протащить снижение пошлин на французские зелья, — опираясь на край письменного стола, проговорила она, — но раз ты считаешь срыв сделки такого уровня приемлемым, то и мои руки отныне свободны…
Драко сделал несколько шагов к ней и оказался достаточно близко, чтобы заметить блеск в ее глазах.
— Я же извинился, — склонив голову на бок, напомнил он.
Гермиона не выглядела обиженной, она не выглядела даже сколько-нибудь расстроенной, по ее губам гуляла задумчивая улыбка. Драко знал это выражение ее лица, как и каждый, кто когда-либо переходил ей дорогу. В отличие от Малфоя, который предпочитал проворачивать свои дела без лишнего шума, миссис Грейнджер не боялась бросать вызов своим противникам открыто.
— Поздно, — вздохнула она, впрочем, без всякого сожаления.
Она не всегда выигрывала схватку, но благодаря этой тактике в министерстве осталось весьма мало людей, способных без содрогания думать о том, что придется иметь с ней дело. К счастью, Драко Малфой — один из них.
— Нет-нет-нет, только не французы, — в притворном ужасе заговорил он и сократил расстояние еще на пару шагов, оказавшись так близко, что смог бы стереть эту улыбку, если бы захотел. — Этим договоренностям сотни лет!
Гермиона подозрительно сощурилась, разглядывая его, а затем улыбнулась шире. Подлинного беспокойства в его словах было столько же, сколько и раскаяния. Что бы ни заставляло его лгать о том, что он сожалеет, на самом деле он гордится собой.
— Значит тебе не пришлось делать ничего, чтобы достигнуть их, — теперь ее голос звучал тише, в горле вдруг пересохло, — а я работала над внедрением маггловских лекарств в Мунго полгода.
Она подняла руку и, схватив его за галстук, притянула ближе к себе.
— Я потеряла полгода, и ты мне за это заплатишь.
Мистер Малфой не успел даже ответить, что недостаточно богат для таких чудовищных амбиций — жадный, страстный поцелуй отнял все его дыхание. Подавшись вперед, он прижал ее к столу, позволяя почувствовать насколько возбужден. Гермиона рванула ворот его рубашки и пара пуговиц отлетела в сторону, звонко застучав по новому паркету. Проклятье, если бы он знал, он разозлил бы ее гораздо раньше!
Драко почувствовал, как улыбается практически против воли, прямо сейчас у него были дела поважнее, но, черт возьми, это было смешно!
Миссис Грейнджер убрала все лишнее со своего стола в министерстве вовсе не потому, что боялась убить своего любовника пресс-папье в приступе ярости. О нет, у нее были далеко идущие планы на сам стол! Но Драко ни разу не остался после семи, чтобы узнать о них…
Никогда раньше чувствовать себя полным идиотом не было так приятно.
— Что? — почувствовав, как он смеется, в замешательстве спросила она.
— Я так много о тебе не знал, — проговорил он, расстегивая ее юбку.
На самом деле он знал, но старался не вспоминать. Память то и дело услужливо подкидывала ему воспоминания о том, как взлохмаченная пятикурсница в красно-оранжевом шарфе, раскрасневшись, что-то доказывает своему непутевому рыжему приятелю. Тот возражает на каждый довод, и только кретину не ясно, насколько им обоим нравится эта игра.