Если поначалу Бард и колебался, то теперь сомнениям он более не был подвержен. Движения его стали уверенными, жёсткими, ритм почти безжалостным. Одной рукой он удерживал принца от бесславного падения, другой играл с болезненно твёрдым членом юноши и митриловыми колечками.
— Это нечестно! — пожаловалось бесхребетное тело, находившееся на грани обморока, когда ему в кои-то веки позволили сделать вдох. — Я так хочу кончить и не могу. Такое чувство, что у меня внутри бушует пожар, и он испепелит меня дотла. Сожги меня. Прошу тебя, сожги и возроди из пепла. Молю тебя, Король Дейла, позволь мне кончить и я сделаю всё, что…
Толстый член, бесцеремонно вторгшийся в рот, оборвал принца на полуслове. Изумрудные глаза опасно сощурились, а губы сложились в тонкую линию, рождая подобие улыбки.
— Какая же ты продажная шлюха, — Король небрежно потрепал отпрыска по щеке. — И, судя по выражению лица Короля Дейла, повесь я на тебя ценник, он и впрямь отвалил бы за тебя толстый кошель золота.
Бард никогда не платил за любовь. Он любил и его любили в ответ. К тому же, у него попросту не было денег, чтобы спускать их на шлюх. Но за ночь с сыном Лесного Короля он бы последнюю рубаху отдал, не то что коня. Безупречный красавец вызывал устойчивое привыкание, подобно наркотику просачиваясь в кровь. Никто и никогда не дарил ему столь острое и чистое удовольствие в постели.
— Это нечестно! Я хочу кончить!
— Нечестно, — согласился с ним Трандуил. — Но для зрителей ты играешь куда более душевно, чем обычно.
Леголас и сам не понимал почему, но это была чистая правда. Несмотря на то, что оба мужчины брали его грубо, доводя до слёз, заставляя кричать, принц не мог оторвать глаз от зеркала. Из Зазеркалья на него смотрел зверь с обсидиановыми глазами, такими тёмными, пожирающими его, и они смотрели на него, не отрываясь. А потом зверь подался вперёд и вонзил острые клыки в его плечо, заставив орать от боли.
Это, всё это, было слишком. И Леголас невольно закрыл глаза. Буквально на миг.
— Открой глаза. Смотри, как мы оба трахаем тебя.
Бард сделал вдох и забыл выдохнуть. Грязные слова Короля подтолкнули его к краю и он сам не заметил, как его пальцы зарылись в белоснежные волосы, сплетаясь с пальцами Трандуила. На долю секунды глаза любовников встретились и мир перестал существовать. И не было в нём никого, лишь пустота и двое их.
— Великолепно, — с этими словами Король убрал руку с затылка сына, передавая бразды правления над своим несносным отпрыском в руки Барда. Над всем, что происходило между ними. К удивлению Трандуила, человек подхватил их и правил весьма уверенно, заставляя Леголаса сосать его королевский член в том же темпе, в котором он сам трахал мальчишку до беспамятства.
Никогда, даже в самых дерзких и несбыточных мечтах, он не представлял, что может оказаться вовлечён в нечто столь развратное, как никогда он не помышлял о том, что такие вещи вообще существуют в огромном-преогромном мире. И теперь он оказался в самом эпицентре воплощённого греха. Бард не хотел комментировать это вслух, но слова вырвались сами собой, пролившиеся на благоприятную почву.
— Разве ты не слышал приказ своего отца, эльфёнок? Смотри на меня, когда я прикасаюсь к тебе, когда я трахаю тебя, когда мы трахаем тебя.
Не существовало более точного определения тому, чем они занимались, потому как это не имело ничего общего с тем, что обычно именовали актом любви. Нет, это было воплощением плотского удовольствия, чего-то дикого, первозданного, звериного. Для этих эльфов более не существовало ничего праведного и светлого.
Трандуил мог бы кончить от одних лишь слов любовника. Он никак не ожидал, что человек окажется так хорош в танцах на стёклах, что сможет с лёгкостью потягаться с ним за первое место. По всей видимости лёд тронулся, сомнения были отринуты в сторону, а сам смертный совершенно точно наслаждался неожиданным поворотом событий.
— Разве ты не ослепительно красив сейчас, распятый между нами двумя, отданный нам на растерзание? — кивок. Это всё, что мог позволить себе Леголас с членом отца во рту. Бард снисходительно улыбнулся в ответ и продолжил:
— Я хочу, чтобы ты видел, как будешь плавиться под моими ласками. Как ты будешь умолять меня об оргазме. Снова и снова. Пока я наконец не сжалюсь над тобой.
Бард самодовольно усмехнулся, стоило ему встретиться с тёмным омутом океана, способного поглотить его и выплюнуть на берег обглоданные кости.
— Тебе нравится то, что ты слышишь, — пародируя мимику и тон голоса Короля, обратил его же слова против него самого Бард. Трандуил, ошалевший от такой неслыханной дерзости, даже прекратил трахать своего преступно прекрасного и развратного консорта и вперился в человека, с первозданным упоением натягивавшего его отпрыска на член.
«Не самый удачный выбор слов», — возвёл синие очи к небу Леголас, ведь слухи о легковоспламеняющемся нраве его Сира были явно сглажены летописцами Первой, Второй и Третьей Эпохи, с целью не пугать потомков… сверх меры. Одно неверно брошенное слово и пиши пропало. Но Леголас отдал человеку должное. Тот был храбрецом. С атрофированным инстинктом самосохранения, но всё же человек был забавным. Он был бесподобен и так поразительно меток в своих искромётных фразочках, что редко да метко вылетали из его рта, попадая точно в цель. И Леголас беззвучно ржал, посылая миллион умопомрачительных вспышек по ледяным венам Лесного Короля, заставляя того плавиться от прикосновений его губ и выгибаться дугой на шёлковых подушках.
— Я тебе поражаюсь, Король Эльфов, — продолжил свой самоубийственный квест Бард, попутно подстраиваясь под темп, заданный Трандуилом, и поглаживая твердокаменный член принца. Как же тот, наверное, хотел кончить… — Твой консорт такой узкий. Просто невероятно узкий для того, кого ты трахаешь уже без малого девятьсот пятьдесят лет. Ты не знаешь, как использовать сей драгоценный дар по назначению, или же это чудеса эльфийской регенерации в действии? Нет, не пойми меня превратно. Я вовсе не жалуюсь. Это потрясающее ощущение. То, как он сжимается внутри… Хотя кому я рассказываю, ты ведь и так это знаешь, Трандуил?
Ладонь Барда медленно переместилась с члена эльфа, нежно оглаживая поджарый живот и твёрдую грудь, пока не добралась до розовых сосков с митриловыми колечками и не потянула за них совсем не нежно. Леголас чуть не лишился чувств, вырываясь из лап человека, и позабыл о своих обязанностях, о которых ему в тот же миг не преминули напомнить.
— Леголас, — прошептал Трандуил и легонько шлёпнул сына по щеке, напоминая тому, что у него были и другие дела, кроме как пялиться в зеркало и подмахивать Барду. Это не возымело должного эффекта на зачарованного принца, попавшего под заклятье грязных словечек и чарующих прикосновений колдуна с обсидиановыми угольками вместо глаз. Из транса, в коем он пребывал, его вывела звонкая пощёчина, заставив подскочить на месте от неожиданности.
— Не забывай, кому ты служишь, мальчишка!
— Мой Король, — потупил глазки под обжигающим взглядом своего Сира и обхватил губами головку члена, выписывая языком замысловатые эльфийские закорючки, вымаливая прощение.
— Не забывай, кто проявил к тебе милосердие, тыковка, — промурлыкал змей-искуситель и развязал шёлковые ленты на члене Леголаса. Тот забился под ним раненой пташкой, пытаясь сказать что-то, но слова умерли на кончике языка, когда бёдра Трандуила резко подались вперёд, а пальцы Лесного Короля сплелись в танце страсти с пальцами человека.
Леголас так грубо насадился на его член, что Бард заорал:
— Ах ты, маленькая шлюшка!
В отместку человек вышел из растраханной дырочки и снова вставил в мальчишку член по самые яйца. Леголас пытался было что-то вякнуть, но человек просто схватил подлого эльфа за затылок и заставил взять член Трандуила так глубоко, что гневные протесты вмиг сменились душераздирающими завываниями издыхающего зверя. Но это оказалось чересчур и для самого человека. Бард запрокинул голову, выставляя на обозрение беззащитную шею, качаясь на волнах оргазма.