— Теперь бедро выгнула! Так! Сексуальнее! Ручку отвела за спи— ну, грудку вперед! Так, отлично! — Снова очередь. — Все! — Мужчина бросил взгляд на часы. — Отдыхать десять минут. Продолжаем в саду.
Он повернулся к двери и заметил Лизу.
— А, Разина! — Теперь оказалось, что резкими короткими фразами он говорил все время. — Опаздываешь! Десять минут — и в сад! Все в сад! — Он отрывисто рассмеялся и принялся возиться с камерами. Лиза сняла солнечные очки, прошла в дальний угол и открыла дверь в стене, такую же . белую. Не зная точно, что она здесь, ее можно было и не 1 заметить.
За дверью оказалась комната гораздо меньших размеров и освещенная более интимно. Зато в зеркалах. Перед зеркалами сидели девушки. По комнате бегали девушки. Одетые и раздетые, высокие и не очень, брюнетки, блондинки, шатенки, рыжие. Самые разные девушки. Объединяло их одно — безупречная внешность.
— Привет, Лизка!
— Лизок, хаюшки!..
— О, Разина, приветик!..
Из большой двери в другом конце комнаты вкатили длинную вешалку с одеждой. Лиза отыскала свободное место, открыла шкафчик и стала раздеваться. К ней подошла та рыжая девушка, которая недавно снималась с шалью, наклонилась к Лизиному лицу и прошептала:
— Говорят, сегодня отбирать на обложку будут. Педро уже шестерых посчитал, нас с тобой в том числе. Кажись, генерал из фирмы приедет.
— Ну и что? — Лиза равнодушно пожала плечами.
—Как «ну и что»? — Рыжая хихикнула. — Будь готова, подружка.
В комнату вошел фотограф. Не замечая прекрасных обнаженных тел, он выкрикнул:
— Васильева, Разина, Шама — в сад!
— Велемир Иванович, а я! — раздался чей-то женский голос.
— Все! Васильева, Разина, Шама! Через пять минут!
Лиза набросила халатик, прошла в большую дверь и вышла в коридор. По коридору сновали в разные стороны женщины (в основном пожилые), девушки (в основном весьма легко одетые), мужчины (в основном с фотоаппаратами или пачками каких-то бумаг).
— Разойдись! — перекрывая общий гул, послышался издалека крик. Лиза прижалась к стенке — по коридору катили сверкающий черный «Харлей». Пропустив мотоцикл, она не спеша направилась вдоль по коридору, сопровождаемая передвижной вешалкой с платьями.
То, что фотограф называл садом, было просто очень большой крытой оранжереей. «Просто» значило, что в оранжерее росли вместе небольшие пальмы, кусты можжевельника и странные, очень пушистые карликовые деревца, изогнутые самыми немыслимыми зигзагами. Последнее было плодом увлечения местного садовника, большого поклонника японской культуры. Поэтому, кроме всего прочего, в саду еще было много камней, больших и маленьких, но разложенных вопределенной, известной только садовнику системе. В центре оранжереи плескался небольшой водопадик, превращаясь в прозрачное чистейшее озерцо, в котором плавали довольно крупные золотые рыбки. Эти рыбки были весьма и весьма психически закаленными и почти не боялись человека. С руки они пока не ели, но моделей, частенько забиравшихся в холодную воду (не по собственному желанию), уже давно не боялись.
Когда Лиза вошла в оранжерею, между деревьев уже бродила высокая очень стройная обнаженная блондинка. Она делала это специально, а не потому, что ей этого очень хотелось. Кожа должна была привыкнуть к окружающей температуре и влажности, иначе она покрывалась маленькими пупырышками и проступающими сосудиками, незаметными в жизни, но очень хорошо видными на снимках. Лиза никогда так не делала, но все же скинула халатик и положила его на маленький складной стульчик.
Вслед за Лизой появилась давешняя рыжая красавица.
— Педро еще не появился?
Лиза отрицательно покачала головой.
— Вечно он, — пробурчала рыжая, — гонит как в марафоне, а потом жди его!..