Ни Снейп, ни Джо не были ему сейчас близки. Он бы и хотел, но уже не мог не видеть все свои, по меткому выражению магла-Джо, «косяки». Это раньше, будучи Снейпом, он умело перекладывал ответственность за свои горести на других — от Альбуса до Волдеморта, от матери до Лили, но стоило хотя бы попытаться провернуть сейчас такое, как та его часть, которая хранила в себе частицу Джо, коротко и емко итожила: «мудак!». Но и Джо, успешный и легкий, удачливый, дерзкий и веселый, был невыносим. Что он знал, что он понимал? Несколько недель страданий в больнице, да редкие мигрени. В остальном ему везло — и с друзьями, и с женщинами. Никаких серьезных проблем, никакого шпионажа, выбора и вечного страха позора и смерти. Он был везунчиком, как тогда был везунчиком Сириус Блек… И, кстати — да, Джо просто невероятно удачно выбрал себе фамилию! И кто после этого мудак? Нет, Джо совсем не нравился Снейпу. Он был баловнем судьбы ровно до момента серьезных испытаний, он был слаб. А Снейп ненавидел быть слабым.
Единственным, из-за чего две его сущности не враждовали, была Гермиона. Тут царило полное взаимопонимание. Сейчас она была его ориентиром, той нитью, которая прошивает расползающуюся под руками ткань реальности. Она приходила, и хаос превращался в порядок. С ней он мог опять быть сильным, одновременно показывая свою уязвимость. Она примеряла его с самим собой, в ее присутствии он становился цельным, кем-то третьим — не Снейпом и не Джо. Поняв и приняв это, он стал раздумывать сам о том, что неплохо было бы навсегда уехать из Англии, туда, где его никто не знает и не будет судить по прошлым грехам и заслугам. Но он хотел уехать вместе с Гермионой. Только вот она — не поедет, тут даже надеяться нечего. Скоро страсть поутихнет, скоро она устанет от его характера, скоро она заскучает по прежней жизни и по друзьям, которые никогда и ни за что не примут его. Еще немного, только исчезнет необходимость его то и дело спасать, она найдет того, кто нуждается в ней больше, и он ее потеряет. Тут не надо в хрустальный шар заглядывать.
— Северус?
Он слишком глубоко задумался, и Гермиона напомнила о себе, прижавшись к нему крепче. Чувствует себя виноватой. Смотрит немного снизу, так, как ей не свойственно. Естественно: мало того, что смолчал в ответ на признание, так еще не смогла спасти, перевернуть мир за несколько часов. Хорошая девочка, смелая и добрая, цельная… Хвала Мерлину, что есть окклюменция! Он плотнее сдвинул щиты, задвигая малейшие чувства и вызывающие их мысли как можно дальше.
— Ты устала. Завра тяжелый день. Голодная?
— Нет… Я…
— Тебе надо домой. Мы увидимся завтра, в Министерстве.
Она неуверенно кивнула.
Он не предложил ей войти в дом, не предложил даже воды, он опасался, что стоит хоть немного пойти на поводу своих желаний, и он не удержит их. Плюнет на все и опять в который раз спросит: «Ты останешься со мной?», а она в который раз подумает, что он говорит о текущем моменте.
— Но нам надо поговорить! — она словно очнулась. — Обсудить, решить, что делать! Ты же не можешь просто так пойти туда и все! Ты не понимаешь, они…
— Не беспокойся, Поттер слегка сгустил краски, я уверен. Заседание! Пустая формальность.
— Что ты задумал?
Ему не хотелось пока делиться с ней своими мыслями на этот счет. Он ждал визита Малфоя и был немного сбит с толку тем, что Люциус подкараулил Гермиону. Сейчас Северусу было необходимо побыть одному, еще раз обдумать все, что он знал и о чем, пускай сумбурно, поведала Гермиона.
— Ничего я не задумал, — он поцеловал ее в лоб и легонько толкнул, помогая встать. Поднялся сам.
— Но я вижу! — настойчиво повторила Гермиона. — У тебя вид… будто ты замышляешь что-то.
— Я обдумываю ситуацию, а не замышляю. Замышлять, особенно глупости, всегда было привилегией Гриффиндора.
Гермиона закатила глаза и улыбнулась.
— Ну, хорошо. Значит — до завтра?
— До завтра. И… лучше сделать вид, что нас связывают отношения, гм, пациента и врача, не так ли?
Гермиона нахмурилась и отвела глаза.
— Ты же умеешь врать, когда надо?
— Умею, — гордо вздернутый подбородок, — но не люблю.
— Не волнуйся понапрасну. Все это сущие мелочи, — он испытал мимолетное желание напоить ее чаем, подмешав туда немного сонной травы, и уложить спать в своем доме. Смотреть на нее, просто знать, что она рядом… — он тряхнул головой. — Иди. Отдохни как следует, забудь до завтра обо всем. Займись… покупками?
Она посмотрела на него с преувеличенным недоумением.
— Ну, или почитай.
Она потянулась к нему, замялась, видимо, считая, что что-то от ее молчания между ними могло измениться и разладиться. Он поцеловал ее, повторил: «Иди», и она, кивнув, аппарировала.
Вот тогда-то он спокойно трансформировал стул в подобие деревянного манекена и отвел душу, сняв окклюменцию. Гермиона, наверняка, ужаснулась бы, узнай, какие заклятия он мог бы применить в настоящем бою…
Он вернулся в дом, успокоившись после того как от манекена, смутно напоминавшего Малфоя, остались только опилки. Приняв душ и выпив чашку кофе, он написал пару писем и аппарировал на Косую аллею: пора было завести свою сову.
Его появление и в этот раз не было встречено с особой радостью, большинство из прохожих неубедительно делали вид, что не узнают его, другие кивали и ускоряли шаг. Впрочем, сегодня он был этому только рад. День неуклонно клонился к вечеру, а у него была еще масса дел, и совершенно не хотелось тратить его на пустячные размышления. Северус поплотнее запахнул мантию (по совету Гермионы — с охранными чарами). Кто знает, какой еще старухе придет в голову между делом бросить в него каким-нибудь мерзким проклятьем? Он зашел в лавку и выбрал себе филина, который понравился ему огромным клювом, весьма кустистыми бровями и недобрым взглядом. Мало у кого останутся сомнения, чья это птица принесла письмо. Он тихо дал указание сове, едва выйдя на улицу, привязал к ее лапке письмо и отпустил.
Ответ от Малфоя пришел через четверть часа, когда Снейп был уже дома. Сова возмутилась, когда Северус, едва дав ей угоститься, снова привязал к лапке новое послание. Выпустив сову, он аппарировал в свою магловскую квартиру.
Он несколько раз приходил сюда — за одеждой, которая действительно была удобнее традиционных сюртуков и рубашек, за книгами и чтобы послушать музыку: больше всего в доме в Хогсмиде Снейпу не хватало хорошей стереосистемы, но он бы не признался в этом ни за что на свете.
В квартире было пыльно, и появился запах дома, в котором никто не живет, едва уловимый, но неприятный. Северус открыл окна, намочил тряпку, жалея, что не знает хозяйственных заклинаний, вытер пыль, включил музыкальный центр и снова поставил диск Стинга, вспоминая ту ночь, когда читал книгу о себе. Сама книга, открытая на последних страницах, валялась в спальне.
Его не тянуло сюда, но и желания как можно быстрее уйти он не чувствовал, похоже, Снейп и Джо все больше сливались в одно целое. Тем лучше: уж больно тяжела была первая неделя после возвращения памяти. Тогда, стоя вот на этом месте, вернув себе воспоминания, он почувствовал, что его будто наизнанку вывернули. Такое было только однажды, когда Волдеморт решил показать, кто из них настоящий легелимент. Слава Богу, на этот раз он смог почти инстинктивно опустить щиты, и стало хоть немного легче. Он тогда бежал не столько от Гермионы, сколько от страха скорчиться у ее ног и вопить от боли. Потом в одиночестве он долго отлеживался в новом доме, пропитанном чужими запахами, мечтая сдохнуть. Несколько раз посещала мысль связаться с Гермионой и попросить помощи, и будь он Джо — так бы и сделал, но Снейп только сильнее сжал зубы, доковылял до лаборатории и, подглядывая в учебник, намешал себе зелье. Странно дело — память вернулась вроде полностью, но рецепты вспоминались куда как сложнее, чем пассы палочкой. Поэтому он взялся за чтение: перемежая изучение монографий по зельеварению просмотром «Пророка». Холодильный шкаф был битком набит едой, равно как и полки в кухне, и потребности заявляться в Хогсмид не было никакой, но он все-таки не удержался и поперся в деревню. Но если бы не то проклятье, кто знает, прибежала бы к нему Гермиона?