— Пару дней, — сказал он ворчливо, — вы считать не умеете? Я тут специально неделю тихо загибаюсь, чтобы вы нашли мой холодный труп и расстроились. Умно, браво.
— Вы опять простудились? Что с вами?
— Я не простужаюсь и вообще не болею. Не болел, пока вы не появились на горизонте. Со мной почти все в порядке!
— Только что вы сказали, что умираете.
— Я этого не говорил! Со мной все отлично, убирайтесь — я вас не звал!
— Ну конечно, — она уже заметила характерные темно-синие, почти черные звездочки, покрывающие кожу рук. Пальцы он разогнуть не мог, словно они были сведены судорогой.
— Раздевайтесь, — она прошла в ванную, чтобы вымыть руки.
— Идите к черту, — проворчал он, возвращаясь в гостиную и ложась на диван.
— Только вместе с вами, — она села рядом с ним, положила руку на лоб.
— Сочту за комплимент, — он сбросил ее руку и, кряхтя, сел. — Я знаю, меня прокляли. Старуха из деревни. Так честила меня… Я бы справился сам.
— Но руки вас не слушаются. Вам надо в Мунго.
— Торопитесь сбагрить меня коллегам? Не утруждайтесь, просто идите домой, миссис Уизли.
— Да что вы за упрямец! Палочку вы держать не можете? Нет! И как вы собираетесь сами? Вы балбес, мистер Снейп! Или вы слушаетесь меня или я вас обездвижу и сделаю все, что надо, в том числе в таком виде доставлю в Мунго.
— После того, как я поправлюсь, вам не поздоровится, миссис Уизли, — это звучало бы угрожающе, если бы его голос не был настолько слаб.
— Очень страшно. Сидите спокойно, — она помогла ему снять рубашку и чуть не ахнула — проклятье расползалось медленно, но верно: спина напоминала один большой синяк. — Вы точно знаете, кто проклял?
— Знаю, знаю. Даже знаю за что. Проклятье фамильное... Не такое уж страшное, но жизнь…. Жизнь делает веселой, — он застонал.
— Ложитесь, — Гермиона завязала волосы в пучок, — не шевелитесь. Одно и тоже проклятье имеет свои вариации. Это как с летучемышиным сглазом. Если вы назовете фамилию, мы разберемся с этим быстрее. И виновный понесет наказание.
— Я разберусь сам.
— Заведите себе пару-тройку нормальных оберегов. Наложите на мантию защитные заклятья или давайте это сделаю я. На худой конец, можно купить на Косой аллее простую отражающую мантию!
— Миссис…
— Помолчите. Я целитель и знаю, что делать, — она вела палочкой над его телом. Сияние было рваным, показатели скакали как полоумные, но, слава Богу, пока — ничего угрожающего жизни. Надо, конечно, посоветоваться. — Зря вы думаете, что проклятье не угрожает жизни, паралич мышц постепенно доберется и до сердца. Почему вы не обратились за помощью? Почему не позвали меня?
— Мне надоело, что вы все время меня спасаете. Я бы справился сам, — повторил он упрямо, — все для зелья, нейтрализующего это проклятье, у меня есть и я почти... почти приготовил его.
— Сейчас у меня нет времени спорить с вами, сэр. Мне надо отлучиться, я вернусь.
— Гермиона! — в его глазах мелькнула и тут же исчезла тревога.
— Я вернусь быстро, я через камин.
— Он заблокирован.
— Да что ж такое!
— Сними… Пароль — твое имя.
Она не нашлась, что ответить. Сняла блокировку и, кинув щепотку дымолетного пороха, шагнула в зеленое пламя.
Белинда, слава Мерлину, была у себе и ее не пришлось искать по всей больнице.
— Белинда, мне нужна ваша помощь… — Гермиона сжато, по-деловому рассказала о ситуации. Белинда кивнула.
— Как я понимаю, пациент отказывается от госпитализации?
— Я могу его понять, не всем по душе, что он вернулся в магический мир. Здесь он будет еще более уязвим.
Белинда уже складывала в несессер то, что считала необходимым:
— Не стоит терять времени. Через камин?
Гермионе показалось, или за то недолгое время, пока она отсутствовала, он стал выглядеть хуже? Она обеспокоенно покосилась на Белинду.
— Здравствуй, Северус, — Белинда подошла к дивану, — ничего тебя не берет, ни Темный Лорд, ни Нагайна, ни проклятье матери, потерявшей ребенка.
— Привет, Белинда, сто лет тебя не видел и не видел бы еще. Пришла позлорадствовать?
Белинда усмехнулась:
— Что ты, я рада, что ты выжил. Гермиона, мне потребуется теплая вода в кувшине и пара мисок.
Из кухни Гермиона слышала, как Белинда о чем-то спокойно переговаривается со Снейпом. Когда Гермиона вошла в комнату, они разом замолчали, сделав вид, что и не говорили ни о чем.
— Миссис Уизли, я оставлю вот это зелье, по три капли каждый час, завтра — по пять капель три раза с равными промежутками…
— Белинда, это проклятье память не отшибает, я помню, как его применять, — не удержался Снейп.
— Мазь нанести на кожу, она поможет намного быстрее снять все симптомы. Одного раза должно быть достаточно, если будет необходимость — повторите еще раз. А с вами, молодой человек, мы поговорим послезавтра. Придете ко мне на прием, в Мунго.
Белинда откланялась.
— Значит, три капли, — Гермиона решила, что сохранять деловой тон — лучшее решение. Она развела зелье водой и подала стакан Снейпу.
Он выпил его залпом и поморщился:
— Ваш зельевар — или халтурщик, или вор. Или одновременно и то и другое. Я бы даже сейчас сварил лучше.
— Кто бы сомневался, — она зачерпнула мазь и стала медленно втирать ему в кожу. Он замолчал и закрыл глаза. Плечи, грудь, живот…
Его рука легла на ее ладонь.
— Руки снова двигаются? — спросила она, мягко высвобождая ладонь.
— Двигаются, — ответил он хрипло. — Дальше — я сам.
— Да, но спина…
Он молча лег на живот.
Она массировала его спину, нежно втирая мазь и с радостью отмечала, как отступает болезненная синева.
— Нет, это невозможно, — он резко повернулся на спину и дернул Гермиону за руки на себя.
— Вы что!
— Я чуть не сбрендил в эти дни. Мало того, что я чувствую себя ненормальным с раздвоением личности, мало того, что мне пришлось сражаться с этой пакостью, так еще ты, ты не приходила. Я поклялся себе, что больше не буду тебя домогаться, но разве такое возможно, Гермиона… — он прикусил ее кожу на ключице, через тонкую ткань блузки, сжал ее талию почти до боли. Она и ахнуть не успела, как он подмял ее под себя, задирая юбку.
Он был нетерпеливым и резким, он не хотел ждать: содрал с нее одежду, трусики полетели прочь. Он замер, тяжело дыша.
— Скажи, скажи мне, ты… хочешь?
— Нельзя, ты…
— Ты — хочешь? — он отстранился и заглянул в ее глаза. Ее хватило только на кивок.
Он зарычал, запрокидывая голову и одним рывком вонзаясь в нее. Старый диван жалобно скрипнул.
— Северус… — прошептала она, с наслаждением вонзая ногти в его плечи. Что он в ней будил? Она и не знала, что может быть такой. Она прикусила его кожу и он тут же ответил поцелуем на ее укус, она сжала его бедра ногами, и он выгнулся, стараясь войти в нее еще глубже. Он чувствовал ее и откликался на любое движение. Он, с закрытыми глазами, отдавшись страсти, словно читал ее мысли, те, которые она скрывала даже от себя.
Она закричала, ощущая спазм внизу живота и он подхватил ее крик.
Диван скрипнул последний раз и спинка, зашатавшись, отвалилась.
— Похоже… ломать мебель… становится традицией, — заметил Северус.
<empty-line>
Гермиона решила, что он уснул — по ровному дыханию и тяжести руки, лежащей на ее животе, но только она решила тихонько встать и уйти, как он притянул ее к себе, прижал спиной к животу.
— Нет. Ты не уйдешь тайком, иначе это будет слишком похоже на то, как ты оставила беднягу Джо в полной растерянности. Это, кстати, было жестоко.
— Я вернулась.
— Через несколько дней, — он целовал ее шею.
— Мне надо идти.
— А как же прием лекарства? И вдруг мне станет хуже?
— Я приду. Чуть позже.
— Что ж… — он отпустил ее, сел и стал одеваться.
Она исподтишка рассматривала его. Северус встал, надел рубашку, не переставая сверлить ее тяжелым взглядом, она натянула повыше плед.
— Почему ты тогда все время ощетиниваешься? Что не так?