Он думал о своих пра-правнуках и сомневался, сможет ли описать им всё, что видел теперь. Старый, сморщенный, лысый и разбитый, как корыто, он скажет этим детишкам:
— Я видел горящую планету, когда был молодым…
Он никогда не наблюдал настолько странного зрелища.
Чёрный диск Плутона с холодными сполохами у солнечного горба заполнил экран видеоскопа. На этом диске широкое кольцо огня стало огромным кругом, дуга которого двигалась к краю планеты. Когда она переползла на другую сторону, произошёл взрыв, которой и представить трудно. Но в центре кольца уже стало темно до черноты — всё, что могло сгореть, почти сгорело.
Холодное пятно в кольце было местом, откуда начался пожар.
“Золотое Кольцо” рванулось прямо вверх, содрогаясь в вихре потоков ветра, и языки пламени с ревём срывались с крыла и корпуса. У Кзанола-Гринберга захватило дух. Кзанол только теперь пришёл в себя. И все же корабль не расплавился. Он не сгорел в этом адовом жаре. Нижняя часть корпуса была сделана так, что неделями могла противостоять жару термоядерного синтеза.
Но пилот вышел из-под контроля. Его рефлексы временами принимали удары шоковой волны, и поэтому его ум… В первый раз он стал самим собой и принял собственное решение. Он выключил подпитку топлива. Двигатель невозможно было запустить снова. Кзанол разъярился и приказал ему умереть. Пилот погиб, но слишком поздно. Судно, лишённое энергии, трясло и бросало из стороны в сторону в обжигающем вихре.
Кзанол—Гринберг смачно выругался на древнем английским языке. Стена огня в десятки миль высотой постепенно отступала к горизонту. Корабль теперь держался прямо, гироскопы работали исправно.
Удары снизу становились легче, по мере того как убывало пламя. Но корабль начал падать.
Неторопливо и неохотно Лев оторвал взгляд от экрана и встряхнулся. Он включил радио:
— Всем судам! — произнёс он. — Лететь к Плутону на максимальной скорости. Мы можем поглазеть на пожар по пути. Тартов, рассчитай курс и посадку на рассветной стороне, левее от Полумесяца Котта, Хекстер, ты ещё не сделал ничего толкового. Найди мазером Цереру, чтобы я мог передать им данные. Замечания?
— Здесь Тартов. Лев, ради Петэ! На планете пожар! Как мы сядем?
— Нам ещё лететь четыре миллиона миль. Огонь погаснет, когда мы окажемся там. Ну все нормально, выводи нас на орбиту, и, прошу, рассчитай программу посадки.
— Мне кажется, мы должны оставить один корабль на орбите. На всякий случай.
— Все нормально, Меб. Сыграем на тех, кто идёт за нами. Какие замечания?
Трое мужчин и женщина нажали на кнопки: распылённый уран был впрыснут в термоядерные трубы, а вслед за ним водород. Возросший ураган нейтронов вызвал расщепление, которое образовало жар, создавший термоядерный синтез. Появились четыре сине-белые звезды, очень длинные и очень тонкие. Яркие стрелы метнулись к Плутону. Они начали полет.
— Вот он, — устало сказал Месней. — Это просто здорово. Ты думаешь, телепатический усилитель где-то здесь?
— Я уверен, что здесь. И все же он не на поверхности. — Люк сцепил пальцы и теперь выглядел озабоченным. Перед ним на экране был Плутон, края огня по прямой линии ползли с запада на восток. — Ллойд, как ты думаешь, почему я не хочу, чтобы Пояс обошёл нас на Плутоне? Что изменится, если мы прилетим позже их? А вот что. Этот усилитель — новое оружие! Если Пояс заберёт его и применит против людей, мы увидим худший и самый долгий диктат в истории. Он может вообще никогда не кончиться.
Месней заглянул в будущее, которое нарисовал Люк, и, судя по его выражению, оно показалось ему дьявольским. Затем усмехнулся:
— Им не удастся сесть. Все нормально, Люк. Они не могут спуститься к шлему, даже если огонь уйдёт.
— Огонь не был таким большим там, где садился новобрачник.