Двое нищих в невероятных отрепьях стояли перед ней, прижавшись к стене: старуха с клюкой и старик с двумя бельмами на глазах.
- Гавань, пятая Краснофлотская? - скрипучим голосом повторил старик, уставив на нее свои страшные бельма. - Да это совсем близко, душечка! Идемте, идемте, мы вам покажем...
С этими словами он цепко ухватил ее за правую руку, а старуха, перебросив клюку подмышку, быстро взяла за левую.
Вивиан сделала невольное движение, чтобы освободиться от этих цепких, нечистых рук, но ее прижали с обеих сторон. Она попыталась закричать. Костлявая рука зажала ей рот.
Медленно, шаг за шагом, нищие втаскивали ее все глубже в подворотню, пока не очутились в грязном каменном дворике, скудно освещенном квадратиком неба, между высокими, мрачными корпусами домов.
- Упомяни о черте... - игриво заговорил старик, на этот раз по-французски.
- ...а он уж тут как тут, - закончила пословицу старуха.
Она покосилась на Вивиан, но девушка, охваченная страхом, ничего как будто не понимала.
Они спускались теперь по мокрым ступенькам куда-то вниз, в грязное подвальное помещение. Подняв клюку, старуха постучала в дверь. Тотчас же заскрипел засов, зазвенела дверная цепочка, медленно повернулся ключ в замке...
Худое подрисованное лицо выглянуло из полумрака:
- Это вы, княгиня?
- Скорей, скорей, впустите нас! Хорошенько заприте дверь за нами, глухо проговорил старик, подталкивая вперед Вивиан. - Нам повезло - птичка сама влетела в окошко!
Он разжал свои пальцы, как клешни державшие руку девушки. Она метнулась было назад, к двери, но страшный удар отбросил ее в комнату. Странная это была комната: маленькая, тесная, увешанная блеклыми серо-голубыми коврами, уставленная какой-то позолоченной и вылинялой мебелью, вазами, часами, заваленная мешками и мешочками с мукой и крупой, пропахшая прелым луком, пылью, мышиным пометом.
"Где я? Куда я попала?" - с ужасом думала Вивиан, незаметно озираясь по сторонам.
А старик злорадно продолжал по-французски, обращаясь на этот раз к впустившему их существу неопределенного пола, облаченному в какой-то халат:
- Оболонкин будет доволен. В последней инструкции он советовал изолировать эту красотку. Видимо, ставка на Морлендера проваливается - он что-то уж очень быстро сошелся с красными.
- Неосторожно было тащить ее сюда, камергер! На явку, где собираются наши кадры! - ворчливо пробормотал хозяин комнаты.
"Кадры, явка, княгиня, камергер..." В мозгу Вивиан шла лихорадочная работа. Имя "Оболонкин", произнесенное стариком-нищим, было ей знакомо: в Нью-Йорке, в салоне у Вестингауза, она встречала хитрого, пронырливого старикашку - князя Феофана Оболонкина. Банкир говорил ей, что это знаменитый эмигрант из России, состоящий на высокой службе у ближайшего претендента на русский престол. Значит, здесь, в Петрограде, осиное гнездо этих людей: "кадры", "явка"... А Морлендер - "Тони" ее страшной комедии отказался служить капиталистам, перешел на сторону большевиков...
Между тем старик достал из шкафчика моток толстых веревок и кучу тряпок. Не успела Вивиан опомниться, как ее снова схватили, железные пальцы впились в обе щеки, разжимая челюсти, и грязный, пахнущий мышами кляп был втиснут ей глубоко в рот. Пока старик связывал бившуюся девушку веревками, старуха злорадно приговаривала:
- Скоро, скоро конец этой эпохе затмения! Конец варварству! Вернется возлюбленный монарх!
- И наш патриотизм, княгиня, забыт не будет! - ответил ей в тон старик с бельмами.
39. КОШКА МИССИС ДРУК
Что-нибудь одно: или горюй, или исполняй свои обязанности. Но когда ты горюешь, исполняя свои обязанности, или исполняешь свои обязанности горюя, ты уподобляешься в лучшем случае соляному промыслу, потребляющему собственную продукцию без всякой экономии.