Джек, не обольщайтесь! Их творческие возможности куда больше наших! Пусть из мертвых денег у них не растут деньги, но зато вырастают заводы, мосты, машины, дороги, каналы, станции! Пусть у них нет капитала или, как вы его называете, "субстрата психической энергии", зато у них есть сама эта энергия - в неограниченном количестве! И в этой энергии накапливается у них тот самый растущий икс, тот дрожжевой грибок, который движет у нас деньгами, заставляя всходить капитал. Знаете ли вы, дорогой Джек, что это за грибок?
Морлендер слегка наклонился в сторону неподвижного Кресслинга. Он дотронулся рукой до его острых колен и заговорил доверительно-дружески, высказывая вслух свои затаенные мысли:
- Не лучше ли нам отказаться от нашего плана, а? Я думал в дороге... Аккумулированная энергия, субстрат - это вы верно. Только вот в чем дело: чья, Джек, чья энергия аккумулирована в капитале, чьей психоэнергии он субстрат? В том-то и дело, что не вашей, Джек, а вот этих самых масс, которые тут, в Миддльтоуне, и там, в каждом штате, работают на вас. А если так, при чем тут ваши персональные возможности? У большевиков, у каждого из них, у каждого рабочего в их стране, больше этих самых персональных возможностей, чем у нас с вами, - этот дрожжевой грибок, рост производительных сил, поднимается у них вместе с их собственной энергией.
Джек Кресслинг расхохотался.
То был резкий хохот, с повизгиваньем на верхних нотах, и, хохоча, Кресслинг держал голову низко опущенной, чтоб собеседник не заметил вспыхнувшего в его глазах страшного, истерического бешенства. Нога его незаметно искала под столом и, найдя, надавила самую крайнюю педальку слева.
Тотчас в ответ на нажим педали дверь открылась, и в комнату заглянула необычайной красоты женщина, огненно-рыжая, с оливково-смуглым, ярким, как тропический цветок, лицом.
- Войдите, миссис Вессон, - произнес Джек Кресслинг. - Вы, как всегда, во-время!.. Морлендер, то, что вы говорите, остроумно. Это надо обдумать. Мы обдумаем вместе. А пока - покурим и обсудим, что делать взамен концессии Монморанси.
Тем временем миссис Вессон неслышно скользнула в комнату. Змеиным движением она открыла дверцу шкафчика, отделанного перламутром, достала бутылку, графин, стаканы, сифон. Коробка, источавшая аромат табака, легла на стол. Морлендер протянул руку за сигарой.
- Кстати, где ваши чертежи, дружище? Вы понимаете - те самые... спросил вдруг Кресслинг, как будто вспомнив что-то неотложное.
- У Крафта в сейфе, - с удивлением ответил Морлендер, зажигая свою гавану и с наслаждением затягиваясь ею. - Все у Крафта. Перед отъездом, вы ведь сами знаете, я сдал ему наши технические расчеты, модель, формулы... Даже завещание успел... успел...
Он вдруг остановился.
Еще раз заплетающимся языком, сонно, словно отсчитывая буквы, протянул: "У-с-пе..." - и опустил голову на грудь.
- Заснул, - спокойно произнес Джек Кресслинг, вставая и глядя в глаза своей секретарше. - Он стал очень опасен. Нам нужно спрятать его и держать в тайнике. Его распропагандировали! Моего инженера распропагандировали! Завещание - черта с два! Элизабет, мы сделаем вас пока его законной вдовой... Запомните: вы тайно обвенчаны с ним. Он вам оставил по завещанию свои чертежи. И поскорей, поскорей, - все это надо успеть в ближайшие два-три дня!
2. АРТУР МОРЛЕНДЕР ВСТРЕЧАЕТ СВОЕГО ОТЦА
В майское утро по Риверсайд-Драйв с сумасшедшей скоростью мчался автомобиль.
Молодой человек весь в белом, сидевший рядом с задумчивым толстяком, почти кричал ему в ухо, борясь с шумом улицы и ветра:
- Не успокаивайте меня, доктор! Все равно я беспокоюсь, беспокоюсь, беспокоюсь!
Толстяк пожал плечами:
- Я бы на вашем месте не делал слона из мухи. Мистер Иеремия слишком умный человек, Артур, чтобы с ним что-нибудь случилось.