Любой турецкий паша, побирающийся в американских прихожих, ему интереснее, чем порядочный армянский труженик. А я бы всех этих знатных белибеев обоего пола, да еще их лакеев впридачу, с удовольствием променял на хороший салат из помидоров...
- С луком! - вздохнув, отозвалась его супруга.
7. ВСТРЕЧА В ЗАСТЕННОМ МИРЕ
Как только Лепсиус удалился, лакей подвел хромающего виконта к креслу возле Гибгельда, помог ему сесть и вышел. Князь Феофан Оболонкин мелкой трусцой подошел к столу вместе с кривоглазым Но-Хомом, все еще пытаясь рассказать, что произошло с бароном Вестингаузом. Но в эту минуту в дверях показался сам барон Вестингауз, молодящийся старик с напудренным носом, нафабренными усами и желтофиолью в петлице, и это положило конец всем попыткам Оболонкина. В самую последнюю минуту, когда лорд Хардстон, подняв брови, в пятый раз извлек из кармана свой хронометр, появился и Рокфеллер-младший, небольшого роста прыщеватый пижон, извинившийся перед присутствующими за Рокфеллера-старшего.
- Все еще болеет папаша? - с любопытством осведомился Феофан Иванович.
- Все еще не может оправиться после узурпации власти в русской империи, - с готовностью ответил Рокфеллер-младший.
Болезнь второго после Кресслинга американского миллиардера, приключившаяся тотчас же после русской революции и разгрома дивизии интервентов, собранной, обмундированной и вымуштрованной на его счет, была одной из любимых тем знатной публики, собиравшейся в отеле "Патрициана". Однако сегодня и этой теме посчастливилось не больше, чем похождениям барона Вестингауза.
- Сядьте, господа претенденты! - громовым голосом провозгласил лорд Хардстон.
Присутствующие расселись вокруг стола.
Над ними, в каминной трубе, молодой человек с ярко-черным носом, черными щеками и лбом тоже уселся поудобнее - то-есть упер ноги выше головы в выступ трубы, а голову свесил вниз, прижав ухо к незаметной щели.
- Мы обменяемся основными новостями о наших усилиях создания гармонических правительств в обоих полушариях земли, не дожидаясь синьора Чиче, господа! - снова начал Хардстон. - Время не терпит...
- Скажите, какая любезность! - шепнул про себя Том-трубочист, сплевывая вниз. - Откуда он знает, что у меня каждая минуточка на счету?
- Время не терпит, - повторил Хардстон, - поскольку акции на сегодняшней бирже начали падать и даже... - тут он пожал плечами с видом некоторого скептического недоверия к собственным своим словам, - даже фунты стерлингов пошатнулись.
Вокруг стола раздались восклицания искреннего сочувствия.
- Для абсолютной конспирации того, что сейчас будет сказано, по личной просьбе синьора перейдемте, господа, незамедлительно в его комнату, ключ от которой, - лорд Хардстон вынул из кармана ключ необыкновенно странной формы, - передан мне самим Чиче...
Дальше Том-трубочист слушать не стал. Быстрее обезьяны он взметнулся по трубе, влез в какую-то заслонку, вынырнул из нее, повис над пустой ванной, раскачался, скакнул через нее в уборную и тут попал прямехонько на Дженни, убиравшую купальные принадлежности.
- Ай, - вскрикнула Дженни, - ай! Кто вы такой?
- Я черт, красавица. Ей-богу, черт!
- Как бы не так, станут черти божиться! - недоверчиво произнесла Дженни, думая про себя: "Вот уж миссис Тиндик лопнет от зависти, если узнает, что я видела настоящего черта!"
Но время ее раздумья было для Тома спасительным. Он тихонько попятился к двери и, не отворив ее, исчез.
Дженни разинула рот.
- Верь после этого пастору Русселю, - пробормотала она в душевном смятении, не сводя глаз с двери. - С чего это он уверяет, будто чудеса есть промысл божий? Черти-то, оказывается, тоже этим промышляют. Гляди-кось, прошел через запертую дверь, а она опять заперта с моей стороны.