Соловей О. Разбойник, прихрамывая, вышел на поле, на ходу сипло крича:
— Чего по лавкам разлеглись? Почему никто ещё не в воздухе, а?! Что, отъелись дома до того, что инструменты вас уже не поднимают?
Тибидохская команда подхватилась с мест, поспешно седлая свои полётные инструменты.
— Погодите! Раньше надо было шевелиться. У меня есть объявление, — проворчал тренер, жестом подзывая всех к себе.
Водолееву, который уже взмыл под купол, пришлось приземляться, по пути уворачиваясь от игриво щёлкавшего зубами дракона, которого он должен был защищать.
Игроки сгрудились вокруг Соловья.
Соловей О. Разбойник откашлялся в кулак, окинув свою команду суровым взглядом своего единственного глаза.
— На каникулах департамент спорта Магщества внёс корректировки в расписание драконбольных матчей средней и высшей лиги. В том числе, сдвинули несколько матчей Мирового Драконбольного чемпионата, включая наш полуфинальный матч с Кицунэ. Теперь игра назначена не на тридцатое апреля, а на пятнадцатое марта.
Команда дружно застонала. Послышались возмущённые выкрики, среди которых затесались и голоса близнецов.
— Хорош ныть! — рассердился тренер, топнув маленькой ножкой. — Развезли по лицу сопли, как дети малые! Не команда, а позорище! Мне даже не охота говорить вам вторую часть, а то вы, чего доброго, с горя расшибёте себе головки о купол. Кроме официальных матчей чемпионата, Магщество в этом году решило ввести между ними дополнительные, так сказать, тренировочные. Позиционируется, что это укрепит товарищеский дух между командами-соперниками. На самом деле они, разумеется, хотят сгрести побольше зелёных мозолей себе в казну.
Соловей сухо плюнул на песок под ногами.
— Тренировочные матчи не влияют на турнирную таблицу, однако будут проводиться с не меньшей помпой и ценой за билеты для приезжих, чем официальные. Таким образом, играть с Кицунэ вы будете два раза. Их команда прилетает в Тибидохс в конце нынешней недели. Тренировочный матч состоится через две недели после. Поэтому вы у меня ночевать на поле будете! С этого дня тренировки ежедневные. Если кого-то хоть раз не досчитаюсь — вылетите из команды быстрее Искристого из ангара, мне бездарные лодыри на поле не нужны! Если вы ещё раз проиграете этим тощим узкоглазым лисицам, я спущу с вас шкуры и напишу на них Сарданапалу своё заявление об уходе! Бейбарсовы, я сказал что-то смешное?!
— Нет!!! — Юра с Сашкой покидали на землю свои сноуборды, на которые, уперев те одним концом в песок, до этого опирались.
— Тогда что вы все ещё забыли на земле? Поделиться на две команды и живо на свои позиции! Эй, там, где мячи?! И какого лешего на поле только один дракон? Я же ясно сказал выпустить четверых!
Соловей снова свистнул, и мощная звуковая волна придала ускорения взлетающим игрокам. Драконюхи, пригибаясь, помчались исполнять приказания рассерженного тренера. Юра с Сашкой, угрюмо переглянувшись, разлетелись в разные стороны: Соловей запретил им играть в одной команде («Вы ни Лигула самостоятельно сделать не можете! Кицунэ не будут ждать в сторонке, пока вы сгруппируетесь для совместной атаки»). Тренировка началась.
Когда замёрзшие и измотанные близнецы с красными носами и синими губами доплелись в белеющей снегом темноте до замка, было уже около восьми вечера. Можно было, конечно, и долететь на сноубордах, но не хотелось. Не хотелось уже не только подниматься в воздух, но и вообще жить. При мысли о том, что это отныне будет повторяться каждый день, пробивала нервная дрожь. Но желание выиграть у Сборной Кицунэ всё ещё преобладало над объёмами страданий на пути к этой цели.
Они настолько затуркались, что вспомнили о пропавшем огниве Царевича и всём, с ним связанном, только зайдя к Сашке и обнаружив в комнате Софью. Старшая Бейбарсова, поджав ногу, сидела за столом и переписывала на обычный тетрадный листок страницу из раскрытого перед ней фолианта классической школьнобиблиотечной наружности.
— Ну как? — побросав сноуборды, нетерпеливо пристали к ней с обеих сторон близнецы.
— Всё нормально?
— Ты нашла этого типа? Зажигалку выкупила?
Сашка, нервно сцепив в замок руки, присела на край стола возле сестры и скосила глаза на перелетающее со строчки на строчку перо. Хоть близнецы давно привыкли к этому зрелищу, им всё равно каждый раз было забавно наблюдать, как Софья быстро и совершенно непринужденно пишет левой рукой.
— Угу, выкупила. С трубы на лыжах! А потом вернулась и ещё раз выкупила! — сердито отозвалась Софья и, откинувшись на спинку стула, бросила узкое ярко-красное перо на стол. Скулы у неё на лице в мягком свете магических ламп очертились ещё чётче, чем обычно.
— Что-о? Почему? — Юра разочаровано бухнулся на соседний стул.
Сашка, тихо заскулив, потёрла лицо ладонями. Софья окинула их хмурым взглядом.
— Ну, начнём с того, что одноглазых евреев-перекупщиков, расхаживающих в сопровождении тролля, на Лысой Горе оказалось целых трое! А у меня ещё и память на лица плохая. К тому времени, как мы нашли нашего типа, до заката оставалось минут двадцать, и торговаться особо не было, когда. Но торговаться и не пришлось: он просто не захотел её продавать! — воскликнула Софья, разводя руками.
— Ты же, я надеюсь, не сказала ему, что это? — резко выпрямил спину Юра.
— Я что, на идиотку похожа? — одарив его красноречивым взглядом, Софья сложила руки на груди и откинулась на спинку своего стула. — Помнишь, ты наплёл ему, что стащил зажигалку из отцовской коллекции, что это семейный антиквариат и так далее? Ну, вот я сказала, что отец заметил пропажу, что жутко рассердился, и что мы хотим её вернуть, пока нам не снесли головы. Что заплатим, сколько скажет. А он заявил, что наши деньги ему, видите ли, не нужны, денег у него полно! (Еврей сказал, что у него денег полно — смешно, да?) В общем, зажигалку он назад не продаст. Упёрся — и ни в какую, как мы с Викой только его не уламывали. Он сказал, ему нужно кое-что другое. И если мы принесём ему это, он готов обменять на это наш «семейный антиквариат», если он нам так нужен.
— И чего он хочет?
— Того, чего мы не достанем сейчас нигде и не за какие, блин, деньги! — горько отозвалась Софья. — Бережное зелье.
— Что-что?
Старшая Бейбарсова на мгновение прикрыла глаза и вздёрнула вверх широкие брови.
— Бережное зелье, — размеренно повторила она. — Его ещё называют зельем путников. Того, кто сделает глоток этого зелья, три луны не тронет никакая нежить: хоть по Лысой Горе ночью разгуливай, хоть по Алтаю.
— Зелье! — просиял Юра. У него аж от сердца отлегло. — Ну и что, что его не достать — ты же варишь зелья! Сделай его, отдай этому мужику и забери огниво. Нам даже тратиться не придётся!
Сашка согласно закивала, глядя на сестру сквозь растопыренные пальцы.
— А ты не думал, почему его нигде не достать? — мягко уточнила Софья. И в этой мягкости вдруг проскользнуло что-то, что заставило близнецов почувствовать себя неуютно. — Да потому что туда нужны такие ингредиенты, что проще и вовсе не соваться в места скопления нежити, чем нарыть хоть один из них!
Она, подавшись вперёд, схватила со стола тетрадный лист, на котором писала до этого, и на вытянутой руке продемонстрировала близнецам выведенный беглым округлым почерком длинный список.
— Да тут единственное, что нам реально достать — это трилистник! Оно даже варится не на простой воде, а на дождевой, собранной на рассвете из следа оборотня. Подчёркиваю: оборотня, а не вурдалака.
Юра с Сашкой, хмуро пробежав взглядом по списку, поджали губы. Юра поднял со стола Софьино перо и принялся задумчиво вертеть его остриё между ладонями, гипнотизируя красной полосой мелькающее оперение.
— Может, просто стащить эту Лигулову зажигалку?
Софья перевела взгляд на Сашку.
— А ты умеешь обходить охранные вуду-заклинания третьего уровня? Я вот — нет. А у него они там по всей лавочке натянуты. А к шкафчику, куда он засунул огниво, и на два метра не подойти. Подозреваю, у него там есть что-то посерьезней нашего портативного такси для нежити. По крайней мере, старые плакаты с автографами Припятской да кувшины с джинами, которые расставлены там по всем поверхностям, я бы так не охраняла. Нет, стащить оттуда что-то — совсем не вариант.