Ему хватило половины секунды для осмотра.
Сам же слегка и опешил, насколько оказалась невзрачной эта силиконовая надутая хирургами шлюха. Даже рядом не стояла в сравнении с его ведьмой. Подсевшая девка что-то щебетала ему, явно пытаясь обратить его внимание на себя, но он уже почти позабыл о ней, вовсю шаря по залу в поисках.
Нашел быстро, она сидела у другой барной стойки и усиленно накачивалась.
Так и сидел, пылая неимоверной злобой, зачем-то запоминая всех, кто осмеливался подкатывать к сидящей к нему спиной сладкой сучке, или вовсю разглядывал ее.
После третьего неудачника его переклинило.
Он зачем-то пошел за ним.
Неудавшийся ухажер, пошатываясь, поплелся в туалет. На его неудачу, кроме них двоих в этом туалете никого не было. Он успел проверить остальные кабинки, пока этот идиот облегчался.
По крайней мере, ему даже повезло — дебил отделался сломанным носом и выбитыми зубами. Ему пришлось вернуться на балкончик, пока он разбирался с этим идиотом, его наблюдательное место уже заняли. Тем, кого он пропустил, повезло, потому что еще одного он отловил у черного входа, куда уже тащил другую снятую телку. Телка с визгами тут же сбежала, пока он ломал незнакомцу руку и вбивал переносицу в череп.
Снова балкончик, и снова он пошагал за еще одним неудачником.
В этот раз на пути встал тот же самый администратор. Без всякого перехода и лишних слов сходу выпалил:
— Хей, красавчик. Ну-ка притормози.
— Отойди.
— Вернись-ка за стол, дружок.
— Я сказал, отойди.
— А я сказал, иди и сядь на место.
Даже удивиться смелости этого хлюпика не успел, как тот хитрым хватом подцепил его под локоть и потянул за стол.
— Ты думаешь, мы тут все дурачки, красавчик? Двоих оприходовал, думаешь, никто не узнает, а? Я думаю, тебе надо чуть поостыть. По нормальному, дать бы тебе самому по голове и выкинуть на улицу, только вот чует моя жопка, неспроста ты так себя ведешь. И одет ты, словно первый раз вообще рубашку надел, как с чужого плеча на тебе сидит, и штанишки коротковаты. Совсем не как охранник одет. Я-то думал, ты пришел охранять свою красотку, да вот только смотришь ты на нее совсем не как телохранитель. И охранники так-то не ломают кости простым людям, что осмелились подкатить к ней, а? Эх, как же тебя, сладенький, корежит-то. Аж завидно. Но учти, дорогой, еще одна такая выходка, и я не посмотрю, что девочка твоя тут почетный гость. Вылетишь с пробитой башкой.
Сидел и прямо чуял спиной шок Финли, что слышала каждое слово. Но благодарил бога, что молча хлопала глазами, ничего не стала комментировать.
Иначе его бы понесло.
Но внял голосу разума, остался сидеть и скрипеть зубами, наблюдая издалека, как его девочка отшивает одного за другим.
Выбирала еще, тварь.
А когда понял, что выбрала какого-то хлюпика, переклинило окончательно.
Не стал дожидаться, когда она этого юнца за руку утащит, сорвался с одним только намерением. Он намеревался первым делом сломать этому говнюку руку, за которую его тянула как на поводке ведьма.
Дорогу перед дверью преградили две гориллы, намекая, что ему дальше нельзя. Объяснять им, что ему кровь из носу нужно туда, явно было бесполезно, ярость уже заливала разум, и он почти дернулся на вышибал, навскидку оценивая их подготовку. Легкое замешательство промелькнуло у обоих — тоже поняли, что они ему не противники вообще, раскидает, даже пикнуть не успеют.
Застывших горилл спас все тот же администратор, появившийся ниоткуда, но предусмотрительно замерший в двух метрах.
— Комната 6.
Вышибалы тут же отвернулись, будто вообще мимо проходили, а он рванул мимо них, проклиная за упущенные мгновения.
Запертую дверь выбил ногой, как листок бумаги.
Совсем юный, почти мальчишка, неудачливый ухажер успел спустить до колен свои штаны, при виде него затрясся и грохнулся, запутавшись в своих же штанинах. Его ведьма стояла слишком далеко от перепуганного насмерть чужака.
Значит, не успел ничего сделать.
Придурку повезло, что она стояла от него слишком далеко. Значит, не он расстегнул молнию на тонкой спинке и спустил с плеч лямочки. Этому идиоту повезло, обойдется лишь сломанной рукой. Пока раздумывал, юнец с визгом ретировался, хрен с ним, он запомнил его, найдет потом. Еще миг, и он бы смог оторваться от созерцания обнаженной спины и призывно оттопыренной попки, но ведьма еще раньше повернулась к нему, придерживая лоскутки платья на груди.
— Ты ведь понимаешь, Бен, что тебе здесь не место. Тебя это не должно было коснуться. Ты злишься из-за пустяка. Мы оба знаем, что твои эмоции ненастоящие. Это все…
Обреченное бессилие в ее голосе немного остудило разрывную ярость.
Но с него хватит переживаний.
Только потребовал ехать домой, как ведьма взорвалась. Топала ногами и кричала ему что-то о ненастоящих чувствах.
От слов, что и он сам ненастоящий, и завтра его уже не будет, стоял и леденел. Вулкан внутри затихал, словно заливаемый из пожарного гидранта, тело деревенело от понимания, что ведьма его внезапно права.
Что, вообще-то он действительно сегодня рядом, а завтра уже исчезнет из ее жизни, как будто и не было его вовсе. От мысли, что все, что он тут себе напридумывал, всего лишь последствия. Последствия мимолетного развлечения той неуловимой стервы в самолете.
И его снова замкнуло.
Понял, наконец, что вот эту девочку не просто так крючит и ломает.
Понял, что как раз таки вот эта девочка напротив него с застывшими в глазах слезами, нормальная. Хорошая. Добрая. И разрывается от внутренних переживаний не просто так.
Переживала за него.
И не потому что хотел просто трахнуть и свалить.
Потому что грохнут его, как пить дать.
Сразу же и грохнут.
Он остыл окончательно, только слегка ошалел от накрывшей волны нежности. Сам себе поражаясь, дернул за плечо свою ведьму, заставляя повернуться к нему. И охренел от защемившего сердце чувства вины, когда она сразу в комок сжалась. Словно ожидала поучительной затрещины. В голове тут же образовался тугой комок непонятной пустоты.
Не раздумывая ни секунды, обхватил лапами скукоженное личико, и губы сами потянулись снимать горько-соленые слезинки.
От новой просьбы поехать домой, ведьма затряслась, уже не сдерживаясь, заплакала. Молча заплакала, зажмуриваясь так сильно и стискивая до скрежета зубы, что у него внутри все оборвалось. Новые капельки он ловил уже на щеках, мечтая хотя бы так облегчить ей душевную боль. Собирал слезы, мимолетно пробуя на вкус кожу щек, пока не решился.
Он хотел быть нежным.
На свою клятву уже было совсем плевать.
И у него вроде получилось.
Первый его настоящий поцелуй за последнюю тысячу лет был таким охрененным, что он почувствовал себя паломником, впервые получившим возможность прикоснуться к настоящей святыне, попутно сам удивляясь своей чувственности. Вроде был прожженным циником, а тут растаял от одного настоящего поцелуя, невольно сравнивания эти мягкие дрожащие губы с теми, что он неумело поцеловал в машине Люка.
Новый вкус был несравнимо лучше, богаче.
В этот раз ее ротик был для него намного лучше. Словно вот именно для него созданный.
И не было злой безудержной похоти, как прошлый раз, когда он осмелился накрыть точно также подергивающиеся губки. Была лишь огроменная, охрененно огромная мешанина нежности и уюта.
А она ему сразу ответила.
Ответно потрогала своими дьявольски сладкими губами его губы. Потрогала, как кошка лапкой неизведанное осторожненько так трогает. С каждой секундой крыша съезжала с креплений все сильнее и сильнее и хотя хотел получше запомнить эти секунды, не удержался, надавил ртом чуть, заставляя ее раскрыться. И понял, что хочет большего.
Ему было мало, всего мало.
Захотелось выковырять ее из раковины и заставить дрожать еще сильнее. Мазнул языком по распахнутому сахарному рту, ткнулся между острых зубов.
Сорвался, ощутив ответный укол влажного язычка.