— Я узе поцти законцил, — чуть громче повторил Анхел.
Из-за волчьей пасти и заячьей губы он не мог говорить четко. Ему было всего семнадцать, но выглядел он гораздо старше. На его деформированном от рождения, вытянутом лице, окруженном гривой иссиня-черных волос, застыло мрачное, угрюмое выражение. И лишь неожиданно красивые карие глаза поражали мягкостью и бесконечным терпением — результатом многолетних мучений.
— Приелось немного задерзаться сегодня, — тихо добавил Анхел. — Это из-за фургона, который тут раньсе был.
Но это оправдание не устраивало Гильермо.
— Не пудри мне мозги, парень! Ты опять сидел у сканера. Я тебе не собираюсь сверхурочные платить!
— Мне осталось только вымыть холодильник.
Анхел заспешил к большой железной раковине в углу гаража, чтобы набрать ведро горячей воды.
Гильермо следил за ним, сурово поджав губы.
— И чтобы ты тут лентяйничал, мне тоже не надо! Понял?
— Да, сэр.
— У меня тут бизнес, а не богадельня!
— Все будет закончено церез пятнадцать минут! — покорно кивнул Анхел.
— Что ты там бормочешь? — рявкнул Гильермо.
Остановившись, Анхел повернулся лицом к боссу и старательно повторил:
— Законцу церез пятнадцать минут!
Тяжело вздохнув, Гильермо направился в маленький ресторанчик при станции, приговаривая себе под нос:
— Будь проклят тот день... и чем я только думал, когда нанимал этого слабоумного...
Тем временем Анхел, стараясь не обращать внимания на слова хозяина, наполнял ведро горячей водой и моющим раствором. У него за спиной хлопнула дверь ресторанчика, и Анхел вздрогнул. Он был на грани срыва. Босс его обидел. Всегда все его обижали. С тех пор еще, как он пытался ходить в школу и на своей шкуре понял жестокость стаи волков, которых зовут подростками. Мать всегда ему говорила, что для человека важна не внешняя красота, а внутренняя. Но мать заперли в сумасшедший дом в Чаттануге, и ее слова ободрения растаяли как дым. Теперь уже два года Анхел был предоставлен сам себе, и эта жизнь не была праздником.
Наполнив ведро водой и моющим раствором, Анхел опустил в него губку и потащил через весь гараж к узенькому коридорчику позади ресторана.
В глубине этого коридорчика находился холодильный шкаф с белыми металлическими дверцами. Открыв одну из них, Анхел вошел внутрь, как в комнату. В лицо ему ударил холодный, влажный воздух. По обе стороны этой половины холодильного шкафа тянулись металлические полки, уставленные поддонами с гамбургерами, брусками сливочного масла, пакетами молока, сливок, бутылками всевозможных кетчупов и соусов. Тут пахло замороженным мясом, протухшим сыром и прокисшим майонезом.
Склонившись над первой полкой, Анхел стал старательно скрести пустой поддон, заляпанный горчицей и намертво застывшим яичным желтком. Ему хотелось забыться в тяжелой и неприятной работе.
Снаружи, рядом с гаражом, раздался знакомый звук пневматических тормозов и сигнал вызова обслуживающего персонала. Сначала Анхел не обратил на это никакого внимания, но, услышав знакомый баритон водителя, навострил уши. Он отодвинул ведро, поднялся на ноги и поспешил из коридорчика в помещение гаража.
* * *
— Так сколько вы хотите?
— Двадцать галлонов.
— В канистру?
У Лукаса не было времени на подробные объяснения.
— Да, канистра у меня в грузовике, но мне понадобится еще и воронка с наконечником тоньше обычного.
Небольшого роста жилистый рабочий по имени Боб не сразу понял клиента. Бобу было уже за пятьдесят. Он начал лысеть, на тонкой шее выделялся неестественно большой кадык. Лицо выражало готовность услужить. Он несколько секунд молча смотрел на Лукаса, потом зашаркал к его грузовику.
Лукас, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, следил за ним.