Все это время Лукас и Софи только слушали. Впрочем, время от времени Лукас ловил себя на мысли: что подумают все остальные водители, следящие за их беседой по служебной связи?
А история была достойна оперы.
Мелвил Бенуа был поваром. Причем не рядовым жарщиком котлет из уличной закусочной, а настоящим дипломированным шеф-поваром. Азам этой профессии он научился на флоте. Когда срок службы кончился, он поступил в престижную кулинарную школу «Эскофье» в Нью-Орлеане.
Чуть больше года назад Мелвил безумно влюбился в свою сокурсницу, красивую белую девушку по имени Саманта Мосби. Влюбленная парочка поселилась в небольшой квартирке во Французском квартале и в конце концов объявила о помолвке. Но была одна загвоздка. Родственники Саманты без всякого восторга отнеслись к появлению среди них афро-американца. Клан Мосби, один из самых состоятельных, древних и консервативных в Мобиле, намертво стоял против любой формы интеграции. Особенно сильно брызгала слюной двоюродная бабушка Саманты — полусумасшедшая старуха.
Собственно говоря, Мелвил почти ничего не знал о восьмидесятидевятилетней Ванессе Дега. Ходили слухи, что старуха жила на атолле Эгг-Айленд неподалеку от побережья Мексиканского залива, в доме, построенном еще до Гражданской войны. Но поговаривали также, что она, наполовину парализованная и выжившая из ума, доживает свой век в каком-то приюте для престарелых. Кто-то всерьез считал ее самой настоящей ведьмой. Даже Саманта мало что знала о своей двоюродной бабушке.
По мере того как приближался назначенный срок бракосочетания, Мелвил стал всерьез беспокоиться, что семья Мосби, и в особенности престарелая Ванесса, может что-нибудь подстроить, чтобы свадьбы не было.
И вот три дня назад худшие опасения Мелвила подтвердились.
Он возился со своей машиной, меняя в двигателе масло, когда позади него раздался странный звук и кто-то похлопал его по плечу. Мелвил обернулся и тут же получил сильный удар в челюсть. Он хлопнулся всей спиной на машину и сполз на землю. Нападавшего он не успел разглядеть, поскольку потерял сознание тут же.
— Очнулся я уже в машине...
Голос Мелвила, пропущенный сквозь радиоэфир, явно принадлежал вконец отчаявшемуся человеку, из последних сил цеплявшемуся за спасательный плот.
— И что было потом? — спросил Лукас, не веря ни единому слову.
Софи, сидевшая рядом с ним за рулем, с напряженным вниманием вслушивалась в рассказ Мелвила. Она забыла даже стряхнуть пепел с сигареты, и он изогнулся китайской змейкой, какими играют дети в День Независимости.
— Вот тут-то и началось самое странное, — сказал Мелвил заметно дрогнувшим голосом. — Очнувшись, я понял, что прусь куда-то, как долболоб. Кто-то вдвинул меня за руль моего «камаро» и пустил катиться по Дольфин-стрит...
— Ага, ну и что?
— В салоне машины было полно какой-то фигни, сиденья были чем-то исписаны, будто кто-то обмакнул пальцы в жидкое дерьмо, а потом исписал все поверхности! Потом до меня дошло! Все эти звездочки, магические слова, заклинания, всякое прочее дерьмо... Кто-то наложил на меня проклятие! Наверное, старая сука Дега! Эта сука и наложила на меня проклятие! Было и еще кое-что другое...
Лукас щелкнул кнопкой передачи:
— В каком смысле — другое?
Пауза. Потом в треске статических помех голос прорезался вновь:
— Я понимаю, что ты ни хрена этому не поверишь, но я точно знаю, что все это дерьмо взяли из чьей-то могилы — прах, засохшие цветы и еще одна штучка...
Софи и Лукас переглянулись. Торопливо выплюнув изо рта сигарету, Софи схватила микрофон:
— Откуда ты знаешь, что все это взято из чьей-то могилы?
— Просто знаю, — донесся голос. — По запаху всей этой дряни, по тому, как волосы у меня встали дыбом...