А спустя три месяца после того, как вернулись из Сирии остатки армии Уджагорресента, Филомен написал старому другу из Ионии. И своим письмом изумил афинянина больше Калликсена.
Филомен женился - и в жены брал персиянку.
* Внутренний двор или сад в доме, окруженный со всех сторон крытой колоннадой. Как архитектурный прием известен в Греции с IV в. до н.э., но это понятие применимо и к сходным образцам, использовавшимся ранее в Египте и Персии.
* Рыночная площадь в древнегреческих полисах, служившая местом общегражданских собраний. Афинская Агора стала знаменитым на всю Элладу центром светской и общественной жизни.
* Страстное желание и одновременно творческий порыв (особ. позже в выражении Аристотеля), который, по убеждению греков, имел божественную природу.
* Бог свадеб в Элладе.
* Главная, самая просторная комната греческого дома; часто ойкос через портик имел выход во двор.
========== Глава 51 ==========
Поликсена тоже получила письмо от брата… и получила приглашение на его свадьбу. Она догадывалась, что Филомен зовет в Ионию также и Аристодема, хотя брат не упоминал об афинянине. Но она могла предугадывать ход его мыслей… теперь, когда мысли Филомена роковым образом изменили направление.
Но все равно предсказать поведение брата, прежде военачальника Египта, а теперь сатрапа Ионии… его политику по отношению к Поликсене, как и к великой царице, представлялось невозможным. Как это страшно! Как порою тосковала Поликсена по временам невинности - по своему неведению, когда она не была знакома даже с Нитетис!
Однако эллинка теперь не представляла себе, как они с Нитетис могли бы друг без друга. Когда она осталась без Ликандра - и чувствовала, что он может быть жив, а маленький Никострат рос и умнел без отца, все более с каждым часом! Когда великая царица в один миг могла бы лишиться и своего сына, и положения, и жизни.
- Ты ведь не поедешь, - сказала Нитетис на другой день после того, как пришла весть от Филомена. Они вдвоем сидели в детской во дворце, глядя, как няньки играют с их малышами - почти ровесниками. Поликсена думала, что, хотя сын Ликандра и младше, ему раньше, чем царевичу Яхмесу, понадобится воспитатель-мужчина. Может быть, уже сейчас - чтобы приучал его к упражнениям и закалял! Нянька уже с трудом могла уследить за резвым и сильным мальчиком!
- Ты же меня не отпустишь, великая царица, - сказала эллинка с задумчивой грустью.
Нитетис приобняла ее.
- Разумеется, нет. Даже если бы рассудок изменил тебе, я бы тебя удержала.
Поликсена прикусила губу, ощущая вкус краски - хны, замешанной на масле. Она смотрела, как дурачатся дети, - маленький спартанец уже задирал маленького перса, который не успевал ответить на выпады малыша Поликсены, но в черных глазках можно было заметить злой блеск.
- А тебе не кажется, царица, что лучше всего мы делаем тогда, когда полагаемся на чувство, а не на рассудок? - спросила эллинка.
Нитетис не ответила: нахмурив черные изогнутые брови, египтянка смотрела на детей, чья игра переросла чуть ли не в драку, даром, что каждому исполнилось немногим более полугода. Хлопнув в ладоши, так что обе няньки испугались и отвлеклись, великая царица резко встала с места и, быстро приблизившись к детям, разняла мальчиков.
Подхватив на руки царевича Яхмеса, Нитетис гневно воззрилась на нянек. Обе египтянки уткнулись лбами в пол и не шевелились.
- Куда вы смотрели? - воскликнула царственная мать.
Она вернулась с ребенком к подруге и опять села на подушки.
- Великая царица, дети только играли, - осмелилась ответить одна из женщин: нянька Никострата. Нитетис усмехнулась, осмотрев Яхмеса и поправив растрепавшийся локон юности*: на мальчике, как и на его маленьком противнике, ничего не было надето, и мать увидела, что тот получил только небольшой синяк на ноге.
Царица погладила бритую головку ребенка. Он притих, прильнув к ней, со странным выражением в больших черных глазах: удивительно похожий на Камбиса после прохождения мистерий Нейт.
Дочь Априя взглянула на Поликсену, сжав губы.
- Конечно, это только игра! Все это лишь игра!
Поликсена вздохнула и жестом подозвала свою служанку. Та подошла, принеся эллинке ее сына, и мать тоже взяла его на колени. Никострат, в отличие от Яхмеса, к матери не прижался, но тут же начал повертываться в ее руках, ища себе новое дело или забаву; когда Поликсена приобняла его, сдерживая, сын притих, но в его спокойствии ощущалась готовность к новому напряжению детских сил.
Эллинка поцеловала маленького спартанца. Слезы прочертили дорожки на ее щеках; она приоткрыла рот, сглатывая их.
- Этот мальчик как живой укор мне… без него я могла бы забыть о долге! Мой муж все еще жив и блюдет верность мне, я чувствую это!
- Даже если так, твой муж все равно что мертв для вас обоих, теперь уже сомнения нет, - возразила царица. - И о каком долге ты можешь забыть? У тебя много обязанностей по отношению ко многим, прежде всего, ко мне! Ты считаешь, что тебе непременно следует вырастить из сына спартанского гоплита? Даже если бы ты каким-то образом добралась до Спарты, не погибнув и не попав в рабство по дороге…
Поликсена прервала Нитетис жестом отчаяния.
- Нет, я не хотела бы сыну такой участи, и все больше укрепляюсь в этом! Но если все эллинки будут рассуждать подобно мне…
- Немногие эллинки могут выбирать, подобно тебе, - мягко сказала египтянка. - И уж если боги даровали тебе выбор…
Поликсена кивнула. Потом встала, с заметным усилием подхватив на руки сына, который хныкнул только один раз: мальчик был голоден.
Поликсена подумала, с какой легкостью и радостью сейчас вертели бы и подбрасывали этого ребенка мужские руки, приучая не бояться своего тела - а потом и не бояться ничего на свете!
“Никострату нужен отец”, - подумала коринфянка. И чем дальше, тем больше завладевала ею эта мысль.
Когда они с Нитетис покормили своих сыновей и оставили спать под присмотром нянек, подруги смогли поговорить свободно и обстоятельно.
Поликсена пересказала великой царице все, что узнала из письма брата. Филомен женился на старшей дочери того самого сатрапа Аршака, который первым учил его обращаться с персидским клинком, - девице по имени Артазостра. Аршак приходился сродни самому Камбису, и на этот брак пришлось просить разрешения царя царей, которое тот милостиво дал. Ведь Филомен был царевич - вот когда это пригодилось в полной мере!
- Ты знаешь, что мы были вынуждены бежать из Коринфа именно поэтому, хотя мы царской крови только по матери, а у правителя были законные наследники, - сказала Поликсена. - Но все равно…
- Могу себе представить, как жестоко вы деретесь за ваши клочки земли, - кивнула Нитетис с сожалением и одновременно восхищением эллинами, которых не в последнюю очередь бедность понуждала к подвигам.
Филомен описал свою невесту сестре так подробно, как только мог сделать это прежде свадьбы. “Мы виделись несколько раз, и дочь Аршака молчала почти все время, предоставляя мне говорить. Это не только покорность азиатки, но и способ лучше узнать мужчину и противника… я не сомневаюсь, что мне с моей женой предстоит долгое противоборство. Я уже знаю, что она умеет читать и писать, сведуща в магических трактатах и тонко разбирается в травах и зельях. Но моя невеста как тайна, с которой никогда не снимешь всех покровов. Жаль, что я не успел узнать царицы Роксаны, - мне кажется, что у Артазостры похожий нрав… Ты спросишь, конечно, красива ли моя невеста? Совсем не похожа на тебя, возлюбленная сестра. Эллины не назвали бы ее красивой - те, что не воспитаны Персией. Но я совершенно удовлетворен тем, чем буду обладать…”
- Разве это язык эллина? Он даже написал мне по-персидски! - сказала Поликсена. - Я могла бы представить, как твой муж говорит так с тобою, - но чтобы мой брат со мной!