Коринфский царевич улыбнулся с глубокой признательностью.
- Думаю, что не помешает, милый друг. Ведь все знают, что ты со мной, - он сжал губы, глаза потемнели до черноты, - и никто из варваров не станет разыскивать тебя и возвращать на службу! Думаю, тебе в любом случае опасно оставаться в Мемфисе, - поразмыслив несколько мгновений, прибавил Филомен.
***
До Дельты он и Тимей добирались по великой реке, на барке. Друзья захватили все свое имущество: что могли унести с собой. Они не успели ничего узнать о судьбе других мемфисских греков: едва только собрались в дорогу, как за Филоменом явились воины Уджагорресента.
У Тимея, как у Филомена, не было в Египте родных, но его отец с матерью, двое братьев и три сестры остались в плодородной Элиде*, откуда он был родом. Тимей покинул свое маленькое селение, отправившись, как многие эллины, искать счастья и посмотреть мир. Деревенский юноша, как и Филомен, немало повидал и испытал в путешествиях - но сейчас радовался, что его семья не с ним.
Друзья опасались, что в Египте начались гонения на всех эллинов.
Когда они высадились, все, и Филомен с Тимеем, и сопровождающие, пошли пешком – идти было недолго, вдоль широкого канала, откуда вода поступала на землю Филомена. Коня своего эллин вел в поводу: они с Тимеем навьючили на Фотиноса все свои пожитки. Филомен снова задумался о сестре. Он ни разу не был дома с того злополучного фараонова празднества, и даже не знал, что Поликсена успела переделать и переставить в их жилище… но, наконец вернувшись в свой дом, воин фараона нашел его полупустым. Исчезли даже те вещи, которые им с сестрой достались от родителей. Филомен знал, что Поликсена обставила дом на средства, полученные от покровительницы… значило ли это, что она увезла их с братом вещи в Саис? Или их имущество отобрали в казну? Что сейчас с Поликсеной?..
“Надеюсь, что ей повезло не меньше моего”, - мрачно усмехнулся коринфский царевич своим мыслям.
Тут его грубо похлопали по плечу, заставив обратить внимание на свою землю. Они уже пришли. Филомен остановился, и следом остановились все его спутники.
Молодой эллин обозрел два зеленых поля, на которых трудились крестьяне: Филомен насчитал троих человек, согбенных, черных от солнца и почти голых. Работники не сразу заметили хозяев – а заметив, они выпрямились и воззрились на пришлецов в испуганном удивлении, приставив ладонь к глазам; а потом поспешно опустились на колени, уткнувшись лбами в траву и закрыв головы руками. Немного поодаль, среди дикорастущих пальм, виднелись глиняные мазанки, где жили эти люди.
Только разглядев все это, Филомен обратил внимание на собственный дом. Это оказался беленый кирпичный дом, как их с сестрой мемфисское жилище, но в два этажа; и он был полускрыт зеленью, стоя посреди пышного виноградника. От искрасна-зеленых листьев отскакивали солнечные зайчики. Буйно разросшиеся лозы вместе с сорняками увивали и низенькую глиняную ограду, когда-то тоже выбеленную и разрисованную красно-синим орнаментом; но побелка уже облупилась. Филомен невольно улыбнулся этому цветению жизни, а Тимей улыбался во весь рот.
- Эй! – окликнули тут обоих друзей.
Филомен и Тимей одновременно повернулись к египтянам, соединив руки на шее коня.
Начальник сопроводительного отряда извлек из своего широкого кожаного пояса длинный папирус. Он развернул его и громко принялся читать: с почтением к каждому слову, которые египтянин ронял, будто золотые слитки. Филомен знал, насколько люди Та-Кемет чтят различные письменные договоры, - господа страны составляли их чуть ли не на каждый случай жизни: на владение и пользование землей и другой собственностью, завещания и брачные договоры, что для греков было особенной диковинкой.
Дослушав чтеца до половины, эллины ошеломленно переглянулись.
Филомену отводилась эта земля в пожизненное владение, с правом передачи по наследству своим прямым потомкам, сыновьям и дочерям, - но без права продажи, дарения или разделения с любым другим владельцем при жизни…
Глядя на египтянина, произносящего текст с глубоким уважением к папирусу и к собственной грамотности, Филомен улыбался язвительно и понимающе. Закончив, начальник отряда посмотрел на него.
- Тебе все понятно, экуеша?
Убрав с лица улыбку, эллин кивнул и протянул руку.
Египтянин передал ему договор с таким видом, точно отдавал на поругание варвару собственность храма. Филомен осторожно взял папирус, стараясь не надломить его, и спрятал за пазуху; потом поклонился.
- У меня нет слов, чтобы выразить всю глубину моей благодарности, - сказал он, невольно опять начиная язвительно улыбаться.
И в самом деле – ему сказочно повезло… если вспомнить, сколько египетских солдат сейчас голодает!
- Там есть мебель и кухонная утварь, - начальник показал на дом; может, не заметив насмешки, а может, пропустив ее мимо ушей. Филомен еще раз поклонился.
Египтяне ушли, оставив их с Тимеем вдвоем.
Тимей погладил взволнованно вздрагивающую и всхрапывающую лошадь, будто успокаивал третьего их товарища. Потом склонился к другу, по-прежнему приобнимая Фотиноса и перегнувшись через шею животного.
- Мне ведь никто ничего не запрещал, верно?
Филомен нахмурил густые черные брови.
- О чем ты говоришь?
Тимей вскинул голову.
- Я могу отправиться в этот Саис и разузнать что-нибудь о твоей сестре и остальных! И рассказать ей о нас!
Филомен улыбнулся, невидяще глядя на своего филэ – будто не услышал его предложения.
- Я здесь под арестом… яснее ясного!
Потом коринфянин серьезно взглянул на Тимея.
- Я дам тебе денег! И моего коня!
- Деньги, пожалуй, возьму, - усмехнулся Тимей, - а вот коня нет. Всадники здесь слишком заметны. И ведь в Мемфисе все знают, что он твой!
Он вздохнул.
- А я один… всегда был в твоей тени, царевич.
Тимей улыбался грустно и ласково, приняв эту данность судьбы.
Охваченный чувством, Филомен бросился другу на шею:
- Как мне тебя благодарить!
Тимей крепко обнял его; потом отстранился и взглянул в глаза своими честными серыми глазами.
- Не стоит! Я ведь знаю, что ты сделал бы так же для меня, окажись я на твоем месте!
Филомен горячо кивнул; но в сердце вдруг шевельнулся червячок сомнения. Коринфянин отвел глаза.
- Прошу тебя, милый друг… постарайся встретиться с Поликсеной, - об этом Филомен попросил со всей искренностью. – Я понимаю… если уж они так обошлись с тобой и со мной, моей бедняжке, наверное, дохнуть не дают. Но все же попытайся с ней поговорить: ты ведь знаешь, что она умна. Даже если Поликсене связали руки и запретили видеться с сородичами, размышлять над своим положением ей запретить не могли! – рассмеялся он, запустив руку в отросшую за дни плавания черную бороду.
Тимей кивнул, внимательно выслушав друга. Потом взглянул на свой кожаный вещевой мешок, притороченный* к спине Фотиноса.
- Так мне сейчас…
- Нет, не вздумай! – Филомен схватил Тимея за широкое плечо, будто опасаясь, что тот немедленно убежит. – Сейчас мы пойдем в дом, поедим и отдохнем. А потом хорошенько все обсудим.
Одной рукой держа под уздцы коня, другой Филомен приобнял верного друга и пошел с ним по тропинке к дому.
* Дуат – подземное царство мертвых у египтян, куда каждую ночь спускался Великий бог, чтобы вступить в борьбу со своим извечным врагом, змеем Апопом.
* Элида – древняя область на северо-западе Пелопоннеса: в городе Олимпия в Элиде происходили Олимпийские игры.
* Оговаривается, что поклажа приторочена к спине коня, а не к седлу: седел эллины в то время, как и македонцы Александра позднее, еще не знали.
========== Глава 22 ==========
Путешествовать Тимею оказалось совсем не так далеко – на север, и даже не требовалось переправляться по реке: перевозчиков еще попробуй найми! Саис тоже находился в Дельте. “Не потому ли Филомена направили сюда и поселили здесь? - размышлял Тимей. – Может, это были не враги, а союзники? Конечно, союзники, и весьма рачительные: какие враги стали бы так заботиться о чужестранце! Но они могут быть врагами всей Элладе…”