- Я видела тебя. И знаю царского скульптора, - в волнении проговорила Артазостра, глядя на женщину, которую, как ей помнилось, звали Шаран.
Сам Менекрат с двоими старшими сыновьями стоял поодаль, и, бледный, смотрел на то, как жена умоляет персидскую княжну о заступничестве. С ионийцем было двое слуг, мужчина и женщина, - оба персы.
Это решило дело.
- Мы возьмем их с собой, - распорядилась Артазостра, посмотрев на свою охрану.
Верховой Дарион встрепенулся. У юноши были стать и посадка истинного перса, но при этих словах царевич показался ей обиженным мальчиком.
- Матушка, - начал было он.
- Я приказываю, - пресекла его возражения Артазостра.
Она скрылась в повозке, не сомневаясь, что приказание будет исполнено.
- Поедете с нами, - раздался обращенный к погорельцам голос сына, в котором звенели возмущение и презрение. – Падите в ноги моей царственной матери, это она благоволит вам!
Шаран взахлеб благодарила царевича, но Артазостра уже не слушала. Скорее бы, скорее! Из-за этой задержки весь отряд могут перебить!
В порту остался единственный персидский корабль. Едва хватило места на всех: ионийские суда, по-видимому, ушли, и афиняне следом за ними.
- И пусть радуются, что ушли, - бросил Дарион, наблюдавший, как грузят на триеру поклажу и рабов.
Было уже совсем темно, но персы различили качающиеся на маслянисто блестящей воде черные обломки. Кончилась битва, и чьи-то корабли совсем недавно горели здесь.
Поодаль Артазостра различила два судна, должно быть, греческие, но не выказывавшие враждебных намерений: по-видимому, моряки думали, как спасаться самим. Или эти корабли принадлежали победителям, тоже начавшим зализывать раны…
- Надеюсь, что Поликсена с детьми спаслась, - пробормотала Артазостра, поглядев на наследника. – Она, конечно, бежит в Египет, но что ждет ее там?..
Дарион только улыбнулся в ответ.
Корабль отвалил от берега. Некоторое время спустя к нему пристали еще три судна, принадлежавших спасшимся персам; и назад в Азию поплыла флотилия, достойная царской родственницы.
***
Ионийские корабли, оторвавшись от преследователей, плыли в Египет. Поликсена должна была благодарить всех богов, что ее кормчие так хорошо знают этот путь; но низложенная царица сидела на палубе, закрыв глаза, и на ее щеки сбегали слезы, черные от краски. Боль за Анаксарха, за всех греков, за всех, кого она любила и кого предала, была так сильна, что Поликсена задыхалась.
Тураи сидел рядом, чутко следя, чтобы госпожу никто не смел тронуть. Если резко потревожить человека в таком горе, он может умереть.
Но наконец Поликсена успокоилась сама и, посмотрев на своего советника, сипло спросила, где ее меч. Она помнила, что выронила его, поднявшись на палубу…
- Здесь, мама, - серьезный и печальный Никострат, подойдя к ней, стал на колено и протянул оружие рукоятью вперед. Сын сберег ее меч и даже успел отчистить.
Поликсена молча вернула клинок в черные обсидиановые ножны. Она тяжело встала и поглядела на царевича: сын уже превосходил ее ростом, сильный, широкоплечий.
- Все дети со мной? Кеней, Мелос?..
- Да, - сказал Никострат. – Моя сестра и невеста в каюте, - прибавил юный спартанец, кивнув назад.
Поликсена оперлась руками о борт и вгляделась вдаль. Уже давно было не видать земли.
- Ты умер так, как хотел, старый друг, - прошептала она, думая об Анаксархе, на которого не успела даже оглянуться, спасая остальных. – Надеюсь, что среди беззаконных ионийцев найдется тот, у кого есть честь, и даст тебе погребение…
Она хотела бросить в воду какую-нибудь драгоценность, в жертву Посейдону, чтимому в Ионии, но ничего на себе не нашла. Сколько имущества они взяли с собой?
Тураи, подойдя сзади, тронул ее за плечо.
- Моя царица, царевны хотят видеть тебя.
Поликсена обернулась к нему и хотела поблагодарить. Но не было сил лишний раз раскрыть рот; и она молча проследовала за Тураи в царскую каюту, единственную на корабле. Так было сделано по египетскому образцу.
Фрина сидела рядом со своей названой сестрой, они держались за руки. Увидев Поликсену, золоволосая красавица-дочь вскрикнула. Коринфянка мрачно рассмеялась, представив себя – полную противоположность этой девушке.
- Дайте мне зеркало и умыться.
Поликсена смыла с лица и рук кровь и грязные разводы, расчесала волосы, выдирая целые пряди. Потом приказала подать себе вина и попросила Ити-Тауи позвать Тураи. Сейчас ей мог помочь только этот египтянин.
Ити-Тауи, поклонившись эллинке, выскользнула наружу. Проводив девочку взглядом, Поликсена вспомнила, что это дочь Уджагорресента: и царевне до сих пор толком не объяснили, кто такой ее отец…
Тураи вошел и по знаку царицы выслал девочек. Поликсена предложила ему вина, а потом сказала египтянину, что желает обсудить положение.
В Навкратисе, куда они направлялись, не было ни тиранов, ни дворцов, - это был торговый город-эмпорий*, несколько греческих общин которого имели каждая свое управление и суд. У кого персидская ставленница может просить убежища и как надолго?..
Конечно, скрыть, кто она такая, не удастся; да это и невозможно.
- Нам помогут - Навкратис принадлежит Та-Кемет, Ионии и Персии. В Та-Кемет хорошо понимают, что значат такие бунты черни, - сказал Тураи. – И тебя хорошо знают здесь! Тебе дадут убежище, царица!
Поликсена потерла подбородок.
- Но надолго ли?..
- В Та-Кемет по-прежнему Уджагорресент, - согласился Тураи, понимавший ее без слов. – Но кроме царского казначея, есть и другая сила. Думаю, ты смогла бы немного погодя купить себе поместье в Дельте, как хотела ее величество Нитетис…
Поликсена усмехнулась.
- Поместье! Так нам навеки отречься от своей свободы? Что же делать моему сыну?..
Советник пристально смотрел на нее, подавшись вперед через стол.
- Если верх одержали ионийцы, вернуться твоему сыну будет сейчас невозможно, - сказал египтянин. – Свободной Ионии не нужны ни тираны, ни цари!
Поликсене показалось, что в его словах просквозила насмешка – чисто египетская насмешка.
- Если же персы отомстят за себя и снова возьмут власть, вернуться царевичу будет невозможно вдвойне!
Поликсена опустила глаза.
- Так значит, - тихо проговорила она после молчания, постучав пальцами по столу, - Никострат может вернуться, только если в Ионии начнется новое восстание, в котором грекам понадобится любая помощь…
- Именно так, - сказал Тураи.
Афиняне так и не нагнали их. Впрочем, в море очень легко было растеряться, и Поликсена старалась не тревожиться прежде времени.
В Навкратисе они сразу же послали нескольких ионийцев говорить с представителями Милета. И царице со всеми ее людьми, к ее радости, предоставили для проживания целый квартал. Она могла за себя расплатиться… но скоро придется жить в долг. Как быть дальше?
Поликсена снова надела эллинское платье и посетила Элленион, общегреческое святилище, основанное девятью малоазийскими городами*. В Навкратисе греки из разных полисов объединились так, как не могли объединиться нигде больше: но были торговцами и оставались в стороне от политики.
Они были живы – но как поступить дальше? Боги отцов не давали ответа. О судьбе афинского флотоводца и его кораблей вестей тоже не было.
И пока Поликсена мучилась сомнениями, в Навкратис вдруг прибыли посланники от Уджагорресента. Царский казначей приглашал ионийскую царицу во дворец, в Саис. Только во дворце могло найтись место ей и всем ее спутникам.
Тураи, выслушав это предложение, стал склонять госпожу принять его.
- Уджагорресент твой враг, и, разумеется, не мог забыть об этом. Он мог тайно подослать к тебе убийц, пока ты была в Ионии! Но Уджагорресент не властен убить тебя вместе с твоими людьми, да еще в Саисе, где тебя помнят столь многие – и где многие засвидетельствуют твое прибытие!
Египтянин прервался, глядя на госпожу.