Меропа, плохо соображая со сна, стала тыкаться в разные углы в поисках одежды. Вдруг в руки ей сунули огромный колючий ком, магловское пальто со шляпой и шарфом.
- Давай-ка быстрей, красавица, - раздался рядом шепот. Бертольд Гласс придержал для нее пальто.
Они вышли в темный коридор, потом на улицу через почти пустой главный зал – только кое-где у стен сидели последние бессонные постояльцы или посетители. Уже взошла луна, похожая на серебряный магловский шиллинг. Но было едва ли больше десяти…
- Трансгрессируем отсюда, - хрипло прошептал колдун. – Стой, не шевелись.
Он вдруг стиснул ей плечо, другой рукой схватил за руку; его пальцы были ледяными. Колдун резко повернулся на месте; Меропа шагнула, повинуясь его движению, в ужасе почувствовала, как ей сдавливает грудь и живот… Попыталась глотнуть воздуха и обнаружила, что стоит на твердой земле.
- Приехали, - прошептал рядом Бертольд Гласс. И вдруг зашелся надрывным кашлем, держась за грудь и согнувшись чуть не вдвое. Меропа всерьез испугалась за него.
- Мистер Гласс, вы что? – прошептала она. Колдун выпрямился, трудно дыша.
- Проклятая драконья чахотка, - просипел он. – Жжет как дракону глотку. Но ты на это не смотри, красавица.
Он цепко схватил Меропу за руку и потащил вперед. Словно лучше нее знал, куда идти. Меропа, проморгавшись, с изумлением узнала свой собственный дом, угрожающе темнеющий среди снега.
Вдруг она остановилась, в безмерном ужасе.
- Мистер Гласс! – громко шепнула колдунья. – Мой отец! Его же уже три месяца как выпустили!
- Нет тут твоего отца, - прошептал тот в ответ, ничуть не потеряв присутствия духа. – Он напивается сейчас.
- Где? – прошептала Меропа, округлив глаза.
- А в “Дырявом котле”, - прошептал Гласс в ответ. Он жутко улыбнулся, видя, какое впечатление на Меропу произвели эти слова.
Внезапно Меропа снова остановилась, пораженная смыслом слов Гласса.
- Так вы что, знаете его? – прошептала она. Гласс, уже взявшийся за дверь, оглянулся через плечо.
- Много спрашиваешь, красавица, - прошептал он.
Что-то такое было в его взгляде, что Меропа тут же умолкла.
Гласс шагнул внутрь, поманив Меропу за собой. Колдунья вошла, притворив за собою дверь.
Ее ослепили зеленые блики; Меропа увидела, что Гласс уже с непостижимым проворством развел посреди гостиной зеленый неугасимый огонь – и прямо в воздухе подвесил над ним черный чугунный котелок. Откуда он взял его, было не понять, руки у Гласса были пустые… Колдун оглянулся на Меропу, черные глаза нетерпеливо блеснули. Он резко махнул ей, и Меропа поняла, что нужно сесть и не вмешиваться…
Бертольд Гласс полностью сосредоточился на своем зелье. Откуда в его руках появлялись одно за другим составляющие – оставалось загадкой. Меропа широко раскрытыми глазами смотрела, как на лице колдуна отражаются отблески от бурлящего варева – вначале желтые, потом белые, и под конец…
Зелье стало черным как смола.
Меропа прижала руки к неистово стучащему сердцу. Вдруг ей пришло в голову, что Гласс еще ни словом не обмолвился о цене!
Колдун, улыбаясь, приблизился к похолодевшей Меропе и схватил ее за запястье, с неожиданной силой поднимая с места. Он подтащил ее за вывернутую ладонью вверх руку к котлу…
В руке его блеснул серебряный нож. К своему величайшему изумлению и ужасу, Меропа увидела, что Гласс поддернул рукав своей черной мантии, обнажив собственную желтую сухую руку…
- А теперь мы смешаем кровь, - прошептал он, улыбаясь.
Меропа дернулась, но рука колдуна сжимала ее запястье как клещи. – Зачем? – выдохнула она. – Мистер Гласс… А-а!..
Серебряное лезвие глубоко рассекло ей предплечье; колдунья снова вскрикнула, зелье вспыхнуло красным огнем, когда в него влилась ее кровь. И вдруг Гласс отпустил ее руку. Меропа, оторвав взгляд от своей раны, увидела, что колдун согнулся, лелея собственную раненую конечность. На лицо ему упали длинные серые волосы. Но когда Гласс поднял глаза, Меропа увидела, что они горят диким, нечеловеческим восторгом…
- Слизерин, - просипел он, улыбаясь; закашлялся. – Последние прямые потомки, чистейшая кровь. Думала, я не знаю ничего, красавица?
Меропа не могла даже двинуться, не то что ответить. Исчерна-багряное зелье стреляло во все стороны алыми искрами.
- Ты получишь своего магла, - просипел Гласс. – Ну а я… - Он снова согнулся пополам в приступе кашля, еще более жестоком и долгом. Меропа, не чуя под собою ног, села на табурет; она даже не чувствовала боли в раненой руке. Благородная кровь Слизерина крупными темными каплями стекала на пол.
- Я уже получил свое, - просипел Бертольд Гласс. Теперь он постоянно сипел и перхал; в нем словно что-то безвозвратно нарушилось после ритуала. Но он все улыбался. – Мы в расчете с тобой, красавица. Теперь тв… - Он снова закашлялся, но в этот раз быстрее справился с собой. – Вытяни руку, - сказал колдун, даже не оглядываясь на грозно бурлящее варево, которое теперь приобрело какой-то синеватый оттенок…
Меропа, не двигаясь, смотрела на Гласса, под воздействием его пугающих первых слов, которые не до конца поняла, да и не могла сейчас понять. Получил свое? Что получил?..
Она вскрикнула от внезапной боли: не дождавшись ответа, колдун сам схватил ее за раненую руку, дернув на себя. Быстрое движение палочкой вдоль раны – и она затянулась. На месте ее теперь белел шрам, перечеркнувший предплечье наискось…
- Совсем рубец не сойдет, - сказал Гласс. – Но твой ненаглядный тебя и с ним полюбит, я так смекаю. - Он беззвучно рассмеялся своей шутке, из больной груди вырывались устрашающие хрипы.
Потом вдруг отошел от нее так резко, что Меропа вздрогнула от удивления. Гласс снова занялся зельем: с худого желтого лица, освещаемого синевато-багряными отблесками, не сходила улыбка. Меропа следила за непостижимо быстрыми, точными движениями его рук, словно Гласса вдохновляла какая-то демоническая сила. Которая, должно быть, таилась в нем с самого начала!
Вдруг бурлящее зелье успокоилось. Воцарилась зловещая тишина. Казалось, даже ребенок внутри нее притих, испуганный происходящим…
- А теперь иди сюда, - просипел Гласс. Меропа поднялась, но осталась на месте. – Скидывай платье и ныряй.
Меропа от всей души понадеялась, что это ей померещилось… Она смотрела на Гласса круглыми, до краев полными ужаса глазами.
- Делай, что тебе говорят, - хрипло сказал Гласс. – Привязка через ребенка, неразрывная.
Меропа стояла, онемев, прижав руки к животу. Пусть это будет сон… Она почувствовала, как ребенок внутри толкнулся, словно хотел покинуть это дьявольское место, убежать от уготованной ему участи…
- Я не хочу, - прошелестела колдунья. Казалось, что оглушительно громко.
- Я тебе покажу не хочу. – Ей показалось, что глаза Бертольда Гласса сверкнули красным огнем, как у упыря. – Я для кого тут пластался, а? Ребенку вреда не будет. Иди сюда.
Меропа шагнула к выходу. В следующий миг казавшийся умирающим Гласс огромным прыжком настиг ее и схватил за руку.
- Ишь, надумала, - просипел он. – Нет уж, уплачено - получай! – Он с неожиданной силой поволок Меропу к котлу: тот был размером как раз в лохань, в которой она когда-то мылась. – Сама разденешься или помочь?
- Не надо, мистер Гласс, пожалуйста, - сказала Меропа. Она беззвучно заплакала: от ужаса она даже не могла плакать громко. – Пустите меня.
Колдун замысловато выругался.
- Говорят тебе, вреда ребенку не будет, – сказал он. – Время дорого, раздевайся и лезь, я смотреть не стану.
Меропа, плача, стала расстегивать пуговицы пальто. Когда оно упало на пол, Гласс отвернулся. Колдунья торопливо, зажмурясь от стыда, скинула с себя остальное. Потом, схватившись одной рукой за огромный тугой живот, попробовала другой зелье. Она ожидала, что это будет кипяток – но зелье оказалось теплым и приятным, как согретая для купанья вода.
Меропа, глубоко вздохнув, шагнула в котел, потом ступила другой ногой и села, расплескав зелье на пол. Колдунья, дрожа, обхватила голые плечи руками и зажмурилась.