Я съежился, глядя в изумлении на розовые палочки, гордо поднимающиеся из земли.
Глаза уже достаточно привыкли к темноте. И до меня наконец дошло.
Черви.
Тысячи дурацких червей. Все сразу выползли наружу. Но все они почему-то, все до одного, решили стоять на хвостах, держа тела прямо, и были похожи на какие-то психом нарисованные всходы посева пальцев. Да, ребятам надо на это посмотреть, обязательно. Даже видеокамеру надо бы принести, ухмыльнулся я про себя. Получатся кадры для концовки выпуска новостей. Знаете, вроде как умная собачка катается на парусной доске или симпатичный кот везет тележку для гольфа – в этом роде. На заработанные денежки можно будет купить новые микрофоны для оркестра.
Я решил, что успею сбегать домой и вернуться с камерой за полчаса. Я посмотрел на время – 21.47. Да, запросто. И засниму этих червей за их странным ночным танцем.
Я встал.
И первое, что увидел, это было лицо. Оно висело во мраке в воздухе, без тела, одно лицо.
Лицо с парой глаз, которые видели меня насквозь до самого затылка.
Я открыл рот, чтобы крикнуть ребятам. Но не издал ни звука. Почему-то я окаменел, как статуя.
Следующее, что я помню – как лежу на земле со всеми этими танцующими червями.
Я сразу попытался подняться, но не мог шевельнуться. Не мог дышать. Я только сознавал, что меня держит чья-то прижатая между лопаток рука, а другая прижимает мое лицо к земле. Теперь я видел стремящихся к небу червей крупным планом. И тела их – розовые, мокрые, кольчатые.
Вот тогда я понял, что хочу закричать.
Потому что теперь я знал, на что наткнулся Стенно. На это лицо в темноте.
И, чувствуя, как меня прижимает к земле, я ощутил накатившую волну ужаса. Она поднималась откуда-то изнутри. И раздувалась, раздувалась, раздувалась. Первобытный ужас. Беспощадный, неодолимый ужас, пронзающий сердце, всепоглощающий ужас, заглушивший все мысли и ощущения.
Изо рта у меня не вылетело ни звука, но внутри моей прижатой к земле головы слышался вопль, вопль, вопль.
5
Было уже темно, и вечеринка была в полном разгаре. На лужайке танцевали под старую рок-н-ролльную ленту.
Когда я вошел в ворота, Говард Спаркмен ухмыльнулся мне навстречу:
– Что тебя задержало, старый друг Рик Кеннеди? – Ухмылка стала шире. – Или надо спросить,кто тебя задержал?
– Никто меня нигде не задерживал. Я искал тех, кто напал на Стенно. Кстати, как он?
– Его отвезли в больницу посмотреть, что у него с глазом, но вроде ничего угрожающего жизни с ним не случилось. Он даже смог выпить пару баночек пива и смеялся какой-то сальной шуточке Дина. Ладно... – Глаза его лучились из-под очков с золотой оправой. – А ты не расскажешь своему старому другу, кого ты там тискал у дерева?
– Был бы рад... Слушай, передай мне пива. Во рту такой вкус, будто ты там ночевал.
– Прекрасно! – подмигнул Говард. – Строишь из себя джентльмена? О поцелуе не рассказываешь?
Шутка становилась слегка навязчивой.
– Не понял, Говард. Что ты там про меня придумываешь?
– Чем-то ты должен был быть занят все то время, что тебя не было.
– Время, что меня не было? Да я на пять минут позже вас пришел. Мы искали в лесу бистонскую банду. Я нашел дырку от бублика, и вы, по-видимому, немногим больше. Потом мы все вернулись.
– Но мы уже сто лет назад вернулись, мой милый.
– Сто лет? Да мы все только минут на двадцать уходили.
– Рик, – Говард похлопал себя по часам, – все, кроме тебя, уже час как здесь.
– Час? Дури голову кому-нибудь другому.
– Ладно, ладно, не буду лезть не в свое дело. Я слишком любопытен. Ладно, вот возьми отбивную. Они сегодня отличные.
Я глотнул пива. Оно обожгло горло, как жидкий лед. Откуда бы такая жажда? Как будто я пешком перешел пылающие пески Сахары. На часы я смотрел не больше пяти минут назад, и там было 21.47.