У Баки двоится в глазах. Стивен смотрит, как будто любуясь. Как будто… вспоминая. Но как?..
— Мне столько надо тебе рассказать… постепенно. Баки, ты не должен уходить на войну. Я прошу… поверь мне и останься. Не уходи добровольцем.
— Почему? — вязкой стала слюна, и ни одной связной мысли.
Они все разбежались, как зайцы. Вприпрыжку. Оставив глубокие следы на снегу.
— Я не могу тебя потерять на годы и годы. Поверь. Черт. Бак. Это сложно. Ты видишь, что я совсем не такой. Я объясню тебе все. Ты только останься. Останешься ради меня?
Стив кусает губу и кажется таким безнадежно-отчаявшимся. Заранее уверенным в том, что услышит отказ от своего лучшего друга-упрямца.
“Я сделаю все для тебя, ты же знаешь. Помнишь, я обещал, что навсегда останусь с тобой?”
— У тебя, наверное, есть причины…
— Конечно. Я обязательно все тебе расскажу. Это долго, а ты уже собрался туда… Ты не должен. Прошу, передумай. Ради меня.
Запрещенный прием. Но разве он может, когда Стив его просит? Разве он мог бы сказать ему “нет”?
— Ты все еще стоишь на пороге. Зайдешь? — языком ведет по губам, смачивая пересохшую кожу.
Стив вдруг гулко глотает и краснеет волной. По взмокшему лбу ладонью проводит и кивает:
— Конечно, Бак. Я зайду.
Это просто.
За воротник — на себя, в пустую квартиру, где пахнет сухими цветами и табаком. Поймать его мягкие губы губами еще до того, как затворить эту чертову дверь. Почувствовать отклик и поймать его выдох. Толкнуться вглубь языком.
— Ты расскажешь мне все непременно.
— Обязательно, Баки.
— Сейчас просто заткнись. Я ждал тебя слишком долго.
— Поверь, я ждал дольше. И больше никуда тебя не пущу.
Баки глухо рычит и снова целует.
Сердце Стивена Роджерса стучит ему в грудь.
========== 49. Стив/Тони (юст) ==========
— Это ты и одновременно не ты. Возможно, в этой жизни я думаю только о себе, но никто не смог бы обвинить меня в слепоте. Или отсутствии наблюдательности. Выкладывай, Кэп.
Старк отрывается от планшета, в котором, наверное, опять изобретает какой-нибудь новый супер-костюм или разрабатывает очередной элемент периодической системы. Или смотрит дешевое порно. С него станется. Это же Старк.
Он опирается руками на стол и почти нависает над Стивом, что уселся в самое дальнее кресло и сверлит взглядом свои сцепленные пальцы. Как будто тупо боится поднять глаза и посмотреть на него.
— Я… Тони… — осекается. Кусает себя за губу.
— Выкладывай, Роджерс. А то мне уже становится страшно.
— Хорошо. Потому что ты должен бояться для того, чтобы остаться в живых,
Не удивляется и не подвергает сомнению. Это же честный и правильный Стив. Разве бы мог он юлить или врать? Тони не сомневается ни на миг, но спрашивает-уточняет зачем-то:
— Значит, я умер? Где-то… там?
— Не где-то. Когда-то. Осталось несколько лет. Я вернулся сюда перед тем, как отправиться дальше. Не мог не сказать. Ты… я должен был попытаться исправить.
Старк выдыхает и на семнадцать секунд прикрывает глаза.
— Принято, Кэп. Подробности будут?
— Все началась после нападения на Нью-Йорк, которые вы… мы отразили недавно.
— Брат Златовласки?
— Локи действовал не сам по себе. Я расскажу обо всем очень подробно. Выпить нальешь?
— Кола со льдом?
— Лучше виски.
Тони бровь задирает, но — вот уж странность — молчит. Прячет готовые сорваться с губ ехидные реплики куда-то поглубже. А еще не пытается понять, отчего вдруг теплеет под ребрами, а руки так странно тянутся, чтобы коснуться.
Наливает выпить за компанию и себе, а после прячет ладони в карманы брюк. От греха.
Слишком красивый Стив вот такой. Без привычной формы и щита, без холодного огонька решимости в глазах, без стремления бежать куда-то, спасать этот проклятый мир, забывая про себя и дорогих для него людей.
Растерянный. Домашний. Уютный.
— Я дорог тебе, Роджерс. Правда или ложь? — прерывает на середине затянувшийся монолог Капитана про безумного титана, Камни бесконечности и уничтожение половины обитаемой вселенной.
Его хочется (так тупо, Тони знает все это, да) обнять, прижать к груди, в которой (только не рассказывайте журналистам) все же есть то самое сердце, которое умеет чувствовать и (вот уж странность) даже болеть. Прижаться губами к светлой, тронутой сединою макушке и прошептать, что все будет хорошо. Непременно.
“Я не умру, Кэп. Я тебе обещаю, что придумаю что-то и останусь в живых, раз уж так получилось, что ты вернулся во времени, чтобы исправить то, что случилось. чтобы спасти меня”.
До него вдруг доходит, что пауза затянулась. Что Стивен смотрит внимательно снизу вверх и молчит. Рот открывает и закрывает опять, пытаясь… что? Подобрать какие-то верные фразы?
— Ты — мой друг, Тони, — с трудом выжимает из себя Кэп, наконец, и отводит глаза. Не договаривает. Определенно. — Мне не понравилось тебя хоронить. Я решил — сделаю все, что смогу. Предупрежу тебя как-то перед тем, как отправиться дальше.
— Назад? — отчего-то голос охрип. Отчего-то так иррационально вдруг захотелось зажать уши руками и заорать: “Замолчи! Чертов Кэп! Больше ни слова! Я не хочу это слышать, знать, что ты…”
— Во времена Второй мировой.
Ну, конечно. Это ведь Стив.
— Все пытаешься быть супергероем? Спасти мир? А что он сделал для тебя, Стив? Этот мир и все эти люди? Зачем тебе это?
Роджерс головою качает и никак не реагирует на ехидство в голосе Тони.
— Дело не в людях. И даже не в Гидре, которую я должен остановить. У меня остался друг в том времени, Тони… — он снова отводит глаза, но зыркает исподтишка. Как будто проверяет реакцию. Как будто это — отголоски какого-то разговора, который у них уже был. Или будет. Там, в будущем Тони.
Или уже не будет, учитывая, что…
— … я найду его здесь, всего через несколько лет. И узнаю, что люди Гидры поймали его там, в прошлом. Стерли память, промыли мозги и превратили в машину-убийцу. Это он убил твоих родителей, Тони. И многих… сотни других. Идеальное оружие. Я должен… не так. Я вернусь до того, как все началось и заберу его. Не дам искалечить. И спасу всех этих людей.
— Моих родителей… — он замолкает и стискивает руками виски. Под пальцами пульсирует, как будто взорвется вот-вот, и в разные стороны брызнут кровь и мозги.
— Да, Тони. Твоих родителей тоже.
— … и этот разговор у нас уже был?
Они оба понимают, что это сейчас — не о Гидре, не о путешествиях во времени. А только о Стиве. О Стиве и друге, который в его жизни был просто всегда.
Как его звали? Какой-то сержант.
— Да, Тони.
— И ты не смотришь на меня, потому что?..
— Потому что я не могу чувствовать то, что чувствуешь ты. Но сделаю все, чтобы не дать тебе умереть. Я всегда буду твоим лучшим другом.
— А он… как его? Больше, чем друг.
И это… нет, не вопрос. Тони Старк — Капитан очевидность.
— Его зовут Баки.
— Понятно. Его ты выбираешь всегда. Даже когда думал, что он остался там, за семьдесят лет до того, как тебя отыскали во льдах.
Тони кивает и в два шага пересекает комнату. Берется за бутылку и опустевший стакан, а потом, чертыхнувшись сквозь зубы, пьет прямо из горлышка.
Горько.
— Не парься, Кэп, — улыбка кажется тесной. Как новые туфли из искусственной кожи, которые к тому же малы на пару размеров. — Уж это я переживу. Расскажешь, что дальше? С Таносом, камнями и миром.
— Тони, мне жаль.
— Проехали, ладно?
Дальше он будет слушать вполуха об их похождениях и битвах последующих лет. Которых, раз уж случился этот их разговор, теперь, может быть, даже не будет.
И, может быть, у Тони получится просто забыть. И, может быть, даже снова в кого-то влюбиться.
В конце концов, у него впереди еще несколько лет. С этой версией Стива, который пока еще ничего не знает про Баки. И, кто его знает, вдруг есть хотя бы самый маленький призрачный шанс… Один из четырех миллионов.