Я подошел к франтоватому (билеты все-таки продает, не водку) человеку и несмело спросил:
– Нет ли лишнего билетика?
А что еще спрашивают в такой ситуации? Он кисло посмотрел на меня и поинтересовался:
– Что, цуцик, тоже к культуре захотел приобщиться?
Я кивнул.
– Дорога нынче культура-то…
Я ответил, что на культуру у меня в аккурат хватает. Человек сунул мне два билета на «Евгения Онегина». На них значилось: «Балкон. Третий ярус».
– А получше ничего нет?
Культуртрегер вновь странно глянул на меня и так же странно ответил:
– За получше дерут погуще!
Пришлось удовлетвориться балконом. В конце концов, пока туда доберешься, успеешь насладиться красотой театральных лестниц. Я с изумлением отдал торговцу треть своей зарплаты и повернул к метро. Теперь осталось помириться с Машей. Если выйдет (а выйдет обязательно), ее ждет незабываемое… Уж это я гарантирую!
На выходе из метро я втридорога купил у бабушек сарделек, сыра и банку фасоли. Пировать так пировать. Тем более должен же я подготовиться к завтрашней роли кутилы и мота. По этому случаю следовало купить и пива в ларьке. Я выбрал самое дорогое. Зарплата потихоньку начинала таять.
Придя домой, я поджарил сардельки и, откупорив пиво, развалился на диване. Надо было обдумать предстоящий разговор с мадам Еписеевой. Я набрал в рот пива и стал задумчиво перекатывать жидкость, дегустируя иностранный вкус. В эту минуту зазвенел телефон. Пиво холодным комком скользнуло вниз по пищеводу, в глубины моего обширного организма.
Катька?! Маша?! А может быть… может быть… та самая мухрыгинская «братва»?! Дрендель? Трубку поднимать не хотелось, но звонки не прекращались.
– Слушаю, – немея, прошептал я.
– Сеня?
Я с удивлением узнал голос Марины. Она затараторила:
– Долго будешь в молчанку-то играть, а? Катерина тут интересуется, ты там жив еще? Вот, попросила позвонить.
– А что же она сама-то?
– Что-то не пойму, кто из вас женщина? Или ты окончательно сложил с себя все мужские полномочия? Другой бы просто извинился, да и дело в шляпе, а этот… – Марина отчетливо фыркнула.
– А ты что ж звонишь? – саркастически осведомился я. – Ты вроде у нас тоже женщина?
– Я, – гордо заявила Марина, – не женщина! Я в первую очередь подруга! Так что давай звони Катьке…
– Она что там, совсем закисла без меня?
– Закисла или нет – сам разбирайся. У меня и своих проблем по горло…
Я смущенно набрал Катькин номер. Как-никак мадам Колосова занимала в моей жизни очень существенное место.
– Прости меня, Кэт, я был не прав, – сказал я, услышав родной Катькин голос. – Готов загладить вину.
– Тебе Марина звонила? Или ты сам?
– Сам, – неизвестно зачем соврал я.
– А я ее просила… – печально проговорила мадам Колосова и добавила, точь-в-точь как подруга: – Хотя у нее своих проблем по горло.
– Что, опять муж загулял, и она ищет себе нового?
– Вроде того. Только новый оказался покруче тебя. Маринка говорит, что он ее поведет в такое место…
Знала бы Кэт, в какое место я вскоре поведу мадам Еписееву. Но я решил ей пока этого не говорить. Вдруг опять обидится?
– Когда в гости-то приедешь? Небось, совсем захирел без меня, – голос моей подруги слегка потеплел.
– Нет, отчего же.
– Похорошел? – Катька все-таки слегка обиделась.
Я не стал отвечать, а честно сказал:
– Кэт, мне так тебя не хватало. Я прямо скучал, понимаешь.
– Ну еще бы! – мадам Колосова наконец встала в накатанную колею. – Пожрать нашему мальчику никто не принесет, слезки никто не утрет. Хорошо понимаю!
– Да нет! Не только поэтому.
В моей душе вдруг пробудилась великая тоска и тихонько заскребла острыми коготками. Я с наслаждением поведал Катьке о своих невзгодах. Только про Мухрыгина ничего рассказывать не стал. Не по-мужски это как-то. Да и не хотел омрачать душевный разговор воспоминаниями об этом мерзавце. К тому же Кэт вполне могла потребовать от меня, чтобы я отправился в милицию. Этого еще не хватало.