– Где ты достал эту прелесть? Господи, а пахнут-то!
Да, о запахе я как-то не подумал. Эти сухие ростки наверняка насквозь пропитались табачным дымом.
– Так и вижу горы, степь, – мечтательно продолжала Маша. – Даже морем, по-моему, пахнут! Наверное, дорогие?
Я промолчал. Пора было двигаться, и, сунув руку куда-то под мышку мадам Еписеевой, я потянул ее ко входу в музей.
Мария поежилась, освободилась от моей руки и ухватила меня под локоть.
– Какой же ты еще необразованный, – сказала она. Видимо, я опять что-то сделал не так. – Ну, пошли скорей, а то мне сегодня в вечернюю смену…
– А где ты работаешь?
Она почему-то смутилась.
– Да, в одном отеле… Хаускипером…
– Кем-кем? Киллером?
– Хаускипингом занимаюсь…
– Киднэппингом?
– Словом, это что-то вроде горничной, – наконец выпалила Маша.
– Слава тебе господи, а то я уж было испугался.
С горем пополам я купил билеты, и мы подошли к гардеробу.
– Сначала раздень меня, – напомнила моя спутница.
Ну это-то уж я знаю и сам. Я перекинул Машину дубленку через руку, накрыл ее своим пальто и перебросил всю эту кучу через прилавок.
– Господи! – всплеснула руками старенькая гардеробщица в синем халате, принимая у меня вещи. – Да как же ты, милок, на моего зятя похож…
Я расплылся в дружелюбной улыбке, означающей: «Да, мол, похож, и надеюсь, что ваш зять вполне достойный человек, а не какая-нибудь затрапезная сволочь».
– Такое же вот пузо до колен, – наивно добавила старушка.
Я покраснел и опасливо оглянулся на Машу. По-моему, не слышала. Она задумчиво разглядывала «Охоту на мамонта». Ражие мужики-питекантропы забивали бедного слона, попавшего в яму, пузырчатыми кусками доисторической лавы. На этом жутковатом фоне Мария в ее пушистой белой кофточке казалась существом почти неземным.
Настроение у меня поднялось. Я подошел к ней и, галантно изогнувшись, подставил локоть. Мадам Еписеева благодарно посмотрела на меня, и мы устремились в зал. Рядом со мной непривычно и как-то мягко цокали ее каблучки.
– Вот это зверюга! – восхищенно прошептала Маша, когда мы остановились у скелета динозавра, и осведомилась: – Ты бы мог его победить, если бы он напал на меня?
Знала бы ты, что я не смог «победить» даже нашего физрука Мухрыгина. Что уж там говорить о динозаврах?
– Разумеется! – пророкотал я и обнял мягкие плечи, как бы укрывая Марию от нападок древнего скелета.
– Ты настоящий мужчина! – Она смотрела на меня с восхищением. – Это теперь такая редкость.
– Как динозавры.
Но Маша пропустила это сомнительное замечание мимо ушей и продолжала:
– Вот хотя бы у нас в отеле. Вчера все просто с ног сбились. Ждут какого-то… Лорда, что ли? Он, видите ли, позвонил и сказал: «Я, дескать, привык, чтобы в моем номере всегда стояли свежие живые розы». Ну это бы еще полбеды. Так ведь он потребовал, чтобы эти розы были голубые!
– А что, разве такие бывают?
– Да в том-то и дело, что нет!
Мои брови поползли вверх.
– Обычные капризы. Ты что, дурачок, не понимаешь?
– А-а, – глупо протянул я. – Но в других-то гостиницах ему эти синие розы все-таки доставали?
– Еще бы! – расхохоталась Маша. – Мы тоже «достали». Купили букет обычных белых роз и выкрасили их голубой краской из пульверизатора.
– И лорд ничего не заметил?
– А лорд и не приехал.
Мы двигались по огромному залу. В конце концов нас со всех сторон окружили стеллажи с чучелами зайцев. Даже представить себе не мог, что зайцы такие разные!
Орлы простирали над нами свои крылья. Со всех сторон пучеглазились раздутые сушеные рыбины.
Мадам Еписеева замерла около косматого медведя и с интересом заглянула в его пасть.
– Бедный Миша, за что ж тебя так, – пробормотала она и дотронулась пальцем до белоснежного клыка-коронки.