– Разве у них четыре пола? Флетчер рассмеялась.
– Едва ли. По крайней мере, из их генома это не следует. Пока что все пробы тканей, которые мы исследовали, – настоящий кошмар для генетиков. Мы не знали, что искать, но все-таки сумели идентифицировать хромосомные структуры. И они, похоже, присущи всем особям. У них нет ни X, ни У-хромосом, ни их аналогов.
Судя по всему, у червей только один пол. Это очень удобно, так как шансы найти партнера удваиваются. Но… скучно. Хотя, конечно, хторране могут думать иначе.
– Но тогда возникает другой вопрос. Она снова взглянула на часы.
– Только покороче, пожалуйста.
– Я вас задерживаю?
– Вроде того. Мне надо в Сан-Франциско.
– Что? Я думал, город закрыт.
– Для большинства.
– Вот как?
– Я член Консультативного Совета, – пояснила Флетчер.
– Вот как? – растерянно повторил я. Флетчер окинула меня задумчивым взглядом.
– Кто-то из родственников? Мать? Нет, отец. Я не ошиблась?
– Отец. – Я кивнул. – Мы так и не получили никаких вестей, ни дурных, ни хороших. Я… э… понимаю, что это глупо…
– Нет, не глупо.
– Но мой отец… Он так любил жизнь. Я просто не представляю его мертвым.
– Вы думаете, он до сих пор жив и находится где-нибудь в городе?
– Мне… просто хотелось бы убедиться самому. Вот и все.
– Вы просто хотели бы попасть туда и увидеть все своими глазами. Надеетесь разыскать отца, верно? – Она в упор посмотрела на меня зелеными глазами. Ее чересчур прямолинейные манеры обескураживали.
Я пожал плечами:
– Пусть будет так.
– Не вы первый, лейтенант. Каждый раз я сталкиваюсь с одним и тем же: люди не хотят верить, пока не убедятся лично. Ну ладно, возьму вас.
– А?
– Вы же хотите попасть в Сан-Франциско? – Она придвинулась к терминалу и застучала клавишами. – Сейчас я оформлю пропуск. Маккарти… Джеймс Эдвард.
Лейтенант… – Она нахмурилась, глядя на экран. – Где вы получили «Пурпурное сердце»?
– В Денвере. Помните?
– Ах, это.
– Эй, – запротестовал я. – Что за тон? У меня остались шрамы. И колено болит! А главное, все произошло на следующий день после того, как я получил звание. Так что все по закону.
Она фыркнула.
– Тогда вы испортили отличный экземпляр червя.
– Но ведь он выжил!
– Еле-еле… – уточнила Флетчер. – Вы когда-нибудь имели дело с ранеными червями?
– Тысячу раз.
– Это разные вещи. Там были нормальные черви. – Ее пальцы бегали по клавишам. – Ого! – Она замерла. – Любопытно.
– Что?
– Да так… Я такое уже встречала: ваше личное дело частично засекречено.
Она продолжила работу.
– Да, верно. – Я догадывался, что это касалось дяди Аиры. Полковника Аиры Уоллакстейна, ныне, увы, покойного. Но объяснять ничего не стал.
– Все в порядке, – сказала Флетчер. – Вы допущены под мою ответственность. Не стоит напоминать, что и вести себя вы должны подобающе. Договорились?
– Конечно.
– Отлично. Мы еще сделаем из вас человека.
1 «Пурпурное сердце» – медаль США за ранение во время боевых действий.
Она стянула халат, бросила его в корзину для прачечной и осталась в темно-коричневом комбинезоне, великолепно подчеркивающем цвет ее волос. Я только не понял, сама ли она проявила такой вкус или это заслуга формы.
Я пошел за Флетчер к лифту. Она вставила контрольную карточку в сканер.
Прозвенел звонок, и двери лифта разъехались. Кабина пошла вниз. На какой этаж – я не знал, потому что цифры не высвечивались.
Флетчер пришлось предъявить карточку дважды, прежде чем мы очутились на эстакаде, ведущей в просторный гараж.
– Вон моя машина.
Она указала на один из вездеходов. Как она ее узнала, непонятно. По мне, все они одинаковы. Флетчер села в кресло водителя, я устроился рядом.
– Почему здесь такие строгости? Флетчер покачала головой.
– Думаю, из-за политики.