Он оглянулся и увидел, как сестра прижимается к стене спиной — потому что отступать больше некуда…
— Ты кто? — грубо спросил предводитель.
Джон хлопнул глазами. Что отвечать, он пока не знал, но раз противник заговорил, этим следовало пользоваться.
— А ты кто? — нахально спросил он.
И почувствовал, как на загривке проступает пот — теперь уже не от жары.
— Где Джон Бэрроуз? — странный человек тоже не ответил.
Джон вздрогнул. Он не сразу понял, что в виду имеют не его. Нежданного посетителя-захватчика интересует отец…
И тут, поглядев на предводителя и пытаясь понять, чего от него ожидать и как действовать, Джон заметил на перевязи оружия у того знакомый символ. Тамплиерский крест.
Мысли мгновенно заметались, но отвечать и решать, что делать, нужно было здесь и сейчас. И Джон попытался взять себя в руки.
— Его тут нет, — ответил Джон со всей легкостью, на которую был способен сейчас.
Пришлось приложить изрядное усилие для того, чтобы голос звучал уверенно, но то, что он говорил правду, здорово помогло.
— Где он?! — рыкнул противник, и Джон успел увидеть, как один из сопровождающих тронул его за локоть.
— Понятия не имею, — так же честно отозвался Джон на заданный вопрос. — Уехал куда-то, никому ни слова не сказал. Уже давно.
Противник свел брови, словно пытался что-то понять… Или, быть может, что-то решить. Джон почувствовал себя несколько спокойнее — по крайней мере, пока враги не нападали. Очень хотелось рявкнуть и прогнать всех из дома, как несомненно сделал бы отец, но отчего-то Джон медлил. Не рисковал проявить себя, хоть и хотелось защитить сестру и сделать так, чтобы всё это поскорее закончилось. Что именно «это», он и сам не мог определить.
— Джереми, — обратился к предводителю тот, что трогал его за локоть, — Бэрроуз удрал. Я же говорил, мне казалось, что за мной следили. Надо забрать его щенков — и тогда он сам принесет нам… это на блюдечке.
— Девчонка — вот, — второй сопровождающий кивнул на Августину, которую, кажется, начала бить нервная дрожь. — А мальчишка… Неужели вот этот вот?..
Джон едва удержал себя в руках и чудом не выкинул до сих пор какой-нибудь глупости. Нельзя позволить этим негодяям забрать сестру! Но тем, что в нем пока не опознали однозначно сына, следовало воспользоваться. Но как, черт побери?!
— Ты прав, — коротко бросил предводитель и махнул рукой, как будто давал на что-то согласие. А потом вновь обратил на Джона острый долгий взгляд и повторил, уже гораздо спокойнее:
— Ты кто?
А вот теперь от ответа было не уйти, и Джон панически пытался придумать что-то, но в голову ничего не шло. Повисла пауза в несколько безумно долгих мгновений, пока Джон шарил взглядом по комнате в поисках хоть какой-то подсказки. Задумавшись, он упустил, когда более молчаливый советник противника шагнул к сестре и даже посмел коснуться ее — потянул за то самое запястье, на котором непременно останутся синяки…
Августина вскрикнула — то ли от страха, то ли от боли — и отчаянно и жалобно позвала:
— Жу-жу…
По венам словно кипятком плеснуло. Джон торопливо поднял голову — и вдруг понял, что следует сделать, раз уж сестра так невовремя…
— Кхм, — откашлялся он, привлекая к себе внимание. — Собственно, да. Я — Жу-жу, приятно познакомиться. А это — мисс Бэрроуз. И если вы еще собираетесь говорить с мистером Бэрроузом, то лучше не тяните к ней руки.
Августина, почувствовав поддержку, немедленно руку отдернула, да еще и шлепнула обидчика по тыльной стороне ладони:
— Не смейте касаться меня, сэр!
Предводитель сделал знак своим — и теперь Джон однозначно опознал невербальный приказ остановиться. Или приостановиться. Второе — гораздо вероятнее.
— Должен заметить, — с обманчивой мягкостью проговорил противник, — что «Жу-жу» — это не фамилия, не должность и не статус. Кто ты здесь и зачем ты здесь?
Джон снова задумался. Кто он теперь? Конюший, садовник? Но тогда почему в доме? И потом, подобных слуг английские колонисты предпочитали набирать из местных — так было много дешевле и полезнее. Местные лучше разбирались в бытовых вопросах несносной Индии. Вот разве что…
— Молчит, — глубокомысленно заметил первый советник непонятного Джереми. — Значит, что-то скрывает.
— Но он же не может быть сыном Бэрроуза, — в ответ почти вопросительно откликнулся предводитель, а потом резко понизил голос. — Это не ассасин, это кремень, он не мог вырастить вот это вот… Больше похож на итальянского жиголо.
— Больно нахальный, — возразил второй помощник. — Так ведут себя только хозяева. И девчонка его зовет по имени. Пожалуй, всё-таки сын и есть.
Джон понял, что надо немедленно что-то сказать. И он выпалил настолько развязно, насколько мог:
— Вы что, решили, что я из богатеньких? Да меня в такое дерьмо и за деньги не заманишь.
Лишь бы сестра не выдала! Джон покосился на Августину, но та стояла молча, только подрагивающие руки выдавали напряжение. Губки приоткрылись — наверное, от удивления, но, к своей чести, она не проронила ни слова.
— Эй, леди, может, ты нам подскажешь, кто это тебя так защищает? — внезапно обратился к ней Джереми.
— Это… Это Жу-жу, — растерянно пролепетала сестра.
А что еще она могла сказать?
Джон наконец смог додумать мелькнувшую мысль. Англичане, приезжая в Индию, из английских слуг привозили только личных — гувернанток, камердинеров… Могли прихватить и не только слуг — например, компаньонку…
— Я — секретарь мистера Бэрроуза, — сорвалось с его губ — Джон отчаянно стремился отвлечь внимание от сестры, однако уже через мгновение засомневался в сказанном и поспешно поправился. — То есть камердинер. То есть…
— На все руки мастер, — зло усмехнулся Джереми и шагнул вперед, перехватив за отворот щегольской алой рубахи. — Либо ты признаешься сейчас же, либо…
Первый помощник благочестиво сложил руки перед собой и скромно заметил:
— Учитывая вот это вот… неглиже, я бы предположил, что этот юнец — любовник нашего уважаемого мистера Бэрроуза, да покарает меня Господь за столь кощунственную мысль в сторону столь приличного господина.
У Джона по коже пробежали противные мурашки. Он не знал толком, кто такие жиголо, но предполагал, что это те самые парни, которые за деньги сопровождают стареющих леди. Мысль о том, что его сочли… любовником своего отца показалась ему просто… просто чудовищной. И никак не умещалась в голове.
— Что ж, это многое бы объяснило, — задумчиво проронил Джереми, но рубашку из кулака не выпустил. Разглядывал, словно какое-то экзотическое насекомое, на которых так щедра была Индия. — Мисс Бэрроуз, скажите, этот очаровашка и впрямь любовник вашего отца?
— Что-о-о?! — Августина даже голос возвысила. — Нет! Это… Это Жу-жу, он… секретарь. И камердинер, да. Он давно служит отцу.
— Давно? — Джереми хмыкнул, так цепко оглядывая лицо Джона, что становилось неприятно. — А на вид ему не больше двадцати лет. Так что либо это недавнее приобретение мистера Бэрроуза, либо он уже должен был его сменить на кого-то помоложе.
— Ну… Мне казалось, что давно, — Джон видел, что у сестры дрожат губы, но она попыталась улыбнуться. — Но вы меня простите, сэр, я не имею привычки запоминать слишком много о слугах.
— Уважаемый мистер Бэрроуз, очевидно, бережет дочь от столь шокирующих подробностей, — фыркнул Джереми и, наконец, отпустил. Джон даже отшатнулся. — Признаться, я и сам думал о нем лучше. Уважал если не его выбор, то хотя бы то, что он честный дворянин и порядочный человек. Но… Ничто не истинно, всё дозволено.
Джон даже помотал головой. Знакомые слова кредо сейчас прозвучали презрительно.
Отец боролся против тамплиеров. Джон снова невольно скосил взгляд на символ Ордена на перевязи у предводителя захватчиков. Символ жестокости, насилия и порабощения.
— Не знаю, о чем вы говорите, сэр, но мне нравятся эти слова, — усмехнулся Джон, а самого — в душном доме — пробирал холодок.