Усиливающийся ветер, подгоняя их, издавал резкий звук и нес холод, и в западном направлении слышен был звук грома.
Мьютон Росмертай, исанский суффет и Лев Митры, вздрогнул.
- Какой-то ненормальный шторм на той стороне в такой час, - сказал он. Они проходили мимо Заброшенного Замка. Он сделал жест в сторону руин. В ответ снизу прокричали разбившиеся об утесы волны.
- Мы на службе у богов, - упрекнул его Грациллоний.
- Другие боги злятся.
- Меж ними всегда война, - сказал Кинан. - А мы - солдаты.
- Я не боюсь, я - не напуган, - настаивал Мьютон. В неясном дрожащем свете им было видно, как он надулся. Он был рьяным новообращенным, быстро продвигающимся в Мистериях за преданность и мастерство. И тем не менее он был только торговцем специями, никогда не пересекавшим воды и нс участвовавшим в сражениях. - Я лишь хотел узнать, все ли из нас мудры, может лучшей службой было бы обратить внимание на предостережение тех, кому также дано на это право.
- Солдат не задаст вопросов по поводу приказов, - сказал Верика, которого Грациллоний сделал своим Вестником Солнца. - Он их выполняет.
- И скрывает свое ворчание от комиссариата, - засмеялся Кинан.
Грациллонию от разговора стало неловко. Маклавий избавил Отца от приказа замолчать, заставив людей задуматься:
- Что мы споем? Хорошая дорожная песня скоротает мили. Гимн Митре, а?
Он пелся на латыни, как большинство митраистских гимнов в Западной империи. Один за другим они подхватили его, люди четырех высших званий и полдюжины солдат.
Братья, солдаты Армии, вот и начался наш марш.
А пред нашими рядами летит Солнечный Орел.
Сердцами овладели торжественные звуки. Вскоре уже не имело значения, что небо темно, а ветер начинает жалить лица каплями дождя.
Было не слишком далеко до места встречи, которое описывал Руфиний. Там, где тропинка выходила на дорогу, стоял кров пастуха, по ночам обычно покинутый. Там ждали четверо других послушников, под предводительством озисмия Льва Ронаха. Они приготовили две повозки, запряженные мулами, как и пожелал Грациллоний. Одна была полна предметов, накануне незаметно вывезенных из города, на другой везли кучу дров. Из убежища Руфиний вывел быка, купленного им в Озисмии. Вместе с ним был новый член прихода, шотландец Томмалтах, пока только Ворон, но взятый на эту миссию потому, что лучше всех справился бы с животным, если бы то стало опасным.
Грациллоний разглядел поистине величественного быка, с сильными мускулами, мощными рогами, белоснежного оттенка.
- Хорошая работа, - сказал он, беря у Руфиния цепь. - Найдешь меня около полудня во дворце, и я возмещу тебе издержки.
В ветвистой бороде вспыхнули обломанные зубы.
- Это включит мои расходы на вино? Мне следовало догадаться.
- Заплачу за все, что скажешь. Ты меня никогда не надувал, Руфиний.
- Я пошутил, пошутил. - В голосе послышалась неожиданная боль. Он стал сухим. - Хозяин мягко обращался с быком, но следите, чтобы в поле зрения не попала лошадь. Он захочет влезть. К тому же он старается обиходить каждую корову, которую видит, полагаю, в надежде, что она горяча. Теперь Томмалтах уже изучил его повадки. Спокойной ночи. - Руфиний отступил так быстро, словно растаял на ветру.
- Едва ли мы повстречаем хоть одну из этих опасностей на оставшемся пути, - сказал Грациллоний. Сказал первое попавшееся для поднятия настроения. Он натянул цепь. - Пойдемте, ребята.
Они продвигались медленно. Ненастье их опережало. Звезды исчезали. Резко вспыхнула, сначала сзади, потом над головой, светло-голубая молния ничто не спасет от тьмы. Под невидимым небом скрежетали громовые колеса. Ветер гудел и жалобно выл. Капли дождя падали все чаще. Кто-то зажег пару фонарей, расшевеливших угрюмых и едва указывавших путь. Бык фыркал, тряс головой, временами дергал за цепь.