Подумай, девять прелестных жен, и сам легендарный город! В результате Ис будет христианским, но тот король, о котором мы говорим, не может быть верующим, ему нужно руководить обрядами. О, франкский воин будет префектом. Он станет знаком, предзнаменующим будущее Галлии.
Федерих смотрел пристально и слушал внимательно.
IV
Однажды вечером незадолго до летнего солнцестояния над океаном зажегся редкой красоты закат. На чистой синеве, медленно сгущавшейся до багрового, бесконечно сияли розовым и золотым, со всеми промежуточными оттенками, облака. Воды спокойно дышали, возвращая небесам эти изменчивые цвета.
Всякий раз, когда казалось, что великолепие вот-вот сольется с ночью, уже выводящей первые восточные звезды, огненная красота снова вырывалась на свободу. Во всем Исе восторженный народ карабкался на стены; их тихий удивленный шепот походил на шум моря.
Одним из них был Руфиний. Он мог наблюдать за закатом с Поляриса, но не так отчетливо. По пути он стукнул в дверь к Томмалтаху, занимавшему комнаты этажом ниже. Вместе они поспешили к верфи и поднялись по находившейся там лестнице. Будучи важными людьми, они могли пройти мимо охраны в башню Ворон, прочь от толпы, туда, где находились военные орудия. Так поступили лишь несколько суффетов и дам. Эти парочки и одиночки держались сильно в стороне, жаждущие только того чуда, что было перед ними. Двое товарищей на некотором расстоянии разглядели королев Бодилис и Тамбилис, но не отважились поздороваться.
Наконец, великолепие истлело совсем. Люди ощутили прохладу на улице и начали спускаться, пока светло. Над холмами суши дрожало вес больше и больше звезд. Западные холмы затуманились.
- Ах, это был знак свыше, и спасибо, что ты мне его послал, - сказал Томмалтах. - Пламя Маг Мелла - хотя может быть, то, что мы мельком увидали, может исходить от кого-то, кто выше богов.
Руфиний рассмеялся.
- Ты слишком серьезен для юноши, - ответил он. - Пойдем выпьем и придем в себя, будем снова самими собой.
Взгляд Томмалтаха вперился в сгущающиеся сумерки.
- Была ли здесь принцесса Дахут? Надеюсь, что да.
Когда они спускались с башни, из ее двери вышло несколько человек. Поверх одежды на них были ризы. Было еще не слишком темно, чтобы не различить черты Кинана, Верики, Маклавия, нескольких исанцев - и впереди короля Грациллония, отца митраистского братства.
Руфиний и Томмалтах дотронулись руками до лбов.
- Здравствуйте, господин.
Грациллоний отозвался.
Из черноты растрепанной бороды сверкнули зубы Руфиния.
- Жаль, что это был день службы, - заметил он. - Несомненно он таким и был, потому что верующий произнесет молитву с наступлением ночи, где бы он ни оказался. - Пока вы под землей молились Солнцу, оно предоставило нам самое необыкновенное зрелище.
- Это мы беседовали с Митрой, - напомнил ему Грациллоний. - И его свет сиял в наши души. - В нем еще чувствовался некий восторг. - Мой друг, если б вы только послушали меня...
Руфиний склонил голову. В его интонации звучала боль.
- Нет, не стану я разыгрывать фальшь... перед вами. Никогда мне не быть причастником вашей веры.
- Ты и раньше мне это говорил, но не говорил, почему.
- Никогда.
Томмалтах задрожал.
- Но, сэр! - вырвалось у него, - я постараюсь понять.
Грациллоний пристально разглядывал его, насколько позволял тусклый свет.
- Подумай хорошенько, - произнес он, - с верой не шутят.
- Я и не собираюсь. - Голос Томмалтаха утратил обычное самодовольство. - То, что я наблюдал, - о, это великолепней всего. С тех пор как я приехал в Ис и узнал: вас, город, мир за ним - было достаточно времени, чтобы понять, что я ничего не знаю, - боги Эриу далеко, и они кажутся такими маленькими.
- Не осмеивай их.