Давно ли кто-нибудь осмеливался бросить ему вызов? Невзирая на то, что он нарушил закон и пощадил того человека. Следующего он не пощадит; а между тем он тренируется. Так говорят.
- Более того, - сказал Бакка, преимущественно для Глабрио, авантюристы, преуспевшие в победе над Грациллонием, вовсе не обязательно будут теми людьми, которых мы хотим видеть в Исе. Что мы о нем будем знать заранее, как его удерживать? Какие награды можем пообещать за его сотрудничество, превышающие те, что он найдет там себе сам?
- К тому же, - беспокоился губернатор, - если мы пошлем верного человека, как мы узнаем, что он победит?
- Ряд людей, - сказал Бакка. - я заглядывал в исанский закон. Он не похож на древнее правило на озере Неми в Италии. Наш гость оказался тем более полезным в прояснении некоторых тонкостей. Король обязан встречать каждого, кто бросит вызов. Если он слаб или сильно ранен, то бой откладывается до тех пор, пока ему не станет лучше. А если противник появляется каждый день, без остановки, сильные и натренированные люди, без страха перед смертью, - день за днем, день за днем, до тех пор, пока его меньшие ранения и усталость не накопятся, - тогда с ним будет покончено.
Глабрио хрюкнул.
- Прекрасная идея. Скажите, где мы найдем столько сговорчивых воинов?
- Я могу! - крикнул Нагон. - Я знаю!
- В самом деле? Что же, подумай, прежде чем их назвать. Люди в Исе не тупые. За исключением присутствующих, они кажутся довольно преданными королю Грациллонию. Такой наплыв натренированных вояк, как вы предлагаете, - нет, будет слишком очевидно, что это подстрекательство Рима. Эффект будет такой же, как если убить его в его же городе. Или хуже, так как победитель, наш человек, столкнется с конституционным кризисом, как Брут после того, как встретил Цезаря на мартовских идах. Последствии не предугадать.
- Маневр не обязательно должен быть столь очевидным, - хладнокровно ответил Бакка. - У Нагона была блестящая идея.
Стоя перед ними, исанец поднял палец. Мстительность превратила его глаза в льдинки.
- Сначала вы можете кого-нибудь потерять, - признал он. - Но задолго до этого у вас будет победитель, которого мы - вы - Рим может использовать, и все будет выглядеть абсолютно естественно. Слушайте...
В конюшне, Грациллоний подошел к своему жеребцу. Затем он оседлал Фавония и помчался во весь опор по направлению к монастырю. Он хотел воззвать к Мартину. Безо всякого сомнения ему придется подождать, пока пройдут религиозные обряды, но по крайней мере потом он насладится обществом честного человека.
II
Ya Am-Ishar, ya Baalim, ga'a vi khuwa
Зубр поднял голову. От его рогов отражалось солнце и жаром сбегало по крупным плечам. Коровы и телята под его опекой продолжали щипать траву на поляне.
Aus-t ur-t-Mut-Resi, am'm user-t
Юное лето наполняло лес зеленью и благоуханием. Жужжали пчелы, нарушая полуденную тишь не более, чем шепот теней. Бык сощурился, склонил голову, расположился отдохнуть.
Белисама, Мать Снов, навей на него сон, пошли своего слепого сына затуманить его ум и свою дочь, ступни которой, это кошачьи лапы, которые поведут вперед его дух.
Голова быка поникла. Он спал.
За порослью скрывавших ее молодых деревьев Дахут опустила руку, которой указывала на зверя при произнесении заклинания.
"Я это сделала, - дышала она, наполовину не веря. - Сила проникла в меня, сквозь меня, и ... и в то пространство, где я была не я, или я была выше самой себя".
Форсквилис кивнула.
- Ты обладаешь даром в полной мере, настолько, насколько мы тебя учили, - довольно сообщила королева. - Когда я впервые пыталась накинуть сеть дремоты, мне это не удалось, и во второй раз так же. Но ты...
Она остановилась, потому что девушка помчалась, огибая маленькие деревца, промеж двух исполинов, на полянку и в солнечный свет.