— Ноа, — прошу я.
О чем прошу — я не знаю.
— Лара, — говорит он, его голос напряжен и наполнен таким страхом, что у меня мурашки бегут по коже.
— Это он.
Ноа прерывисто вздыхает.
— Это он.
Звук приближается, и я понимаю, что это не автомобиль, а мотоцикл. Он движется медленно, а это значит, что он знает, где мы. Откуда он знает, где мы? Мы же над камерами.
— Он знает, где мы, — говорю я в отчаянии.
— Твою мать, — выплевывает Ноа.
— Откуда он знает, где мы? — кричу я.
— Не знаю, но мы должны двигаться. Мы высоко, он нас не заметит. Мы должны двигаться, Лара.
Ноа поднимается, берет копье и камни с той ветки, куда положил их вчера. Он засовывает копье за пояс джинсов и сжимает камень в руке. Я делаю то же самое, стоя на дрожащих ногах. Не думаю, что смогу двигаться, не говоря уже о том, чтобы лазить по деревьям.
— Шевелись, — рявкает он.
Мотоцикл приближается, и перед глазами все плывет, когда страх сковывает мое тело.
Мы умрем. Черт возьми. Я не хочу умирать.
— Если увидишь его, не бойся ударить, — говорит Ноа, хватаясь за ветку и взбираясь выше. — Давай поднимемся выше.
Мотоцикл прямо под нами, этот низкий гул как пытка для моих ушей. Слезы текут по моим щекам, когда я поднимаюсь выше. Потом мотоцикл останавливается. Он просто останавливается. Это пугает меня еще больше.
В тишине раздается голос.
— Думаете, я вас не вижу? — Мужчина. Знакомый голос. Я слышала этот голос раньше. — Я вас вижу. Ну что, поиграем?
— Ноа, — всхлипываю я.
— Продолжай двигаться, Лара.
— Так-так, что же мне с вами сделать? — спрашивает голос. — Я не хочу, чтобы игра закончилась слишком внезапно, а вы слишком облегчаете мне задачу, лазая по деревьям. Ну и как далеко вы сможете уйти, как думаете?
— Не отвечай ему, — рычит Ноа. — Двигайся.
— Можно подняться высоко, но потом вам все равно придется спуститься. Или я могу пристрелить вас там, правда это не будет весело.
Я икаю.
— Ты боишься, Лара? Я знал, что так и будет. Я убью тебя второй. Будет забавно наблюдать, как ты умоляешь сохранить тебе жизнь. Я мог бы выбрать для этого твою подругу Рейчел, но она слишком сильная.
Я замираю. Рейчел. Откуда он знает о Рейчел?
— Она рассказала тебе о нашем свидании?
Я качаю головой, пытаясь вспомнить.
— Она была такой доверчивой. Я запудрил ей мозги и выведал информацию о тебе, а глупая девчонка думала, что это потому, что она мне нравится. Можешь себе представить?
Я дергаюсь. Так это с ним Рейч ходила на свидание? Боже. Она пошла на свидание с парнем, который пытался убить нас.
Он был так близко?
Он был так близко.
Меня тошнит. Реальность бьет меня тяжелым молотом.
— Сосредоточься, Лара, — говорит Ноа. — Не слушай.
Из-за слез мое горло сжимается. Пальцы дрожат, когда мы поднимаемся выше.
— И ты, Ноа. Думаешь, сможешь меня перехитрить. Тебе меня не перехитрить. Я продумал все сценарии, включая тот, в котором вы лезете на деревья. Кому из вас я причиню боль сегодня? Эники-беники, ели вареники…
— Ноа! — кричу я.
— Шевелись, — рявкает он. — Сейчас, Лара.
Мои пальцы дрожат, но я продолжаю двигаться, поднимаясь все выше. Голос внизу замолкает, и страх сжимает мою грудь, потому что это точно не хорошо. Он молчит не просто так. Эта причина становится известна уже через две секунды, когда стрела пронзает крону и пролетает мимо моей ноги.
— Ноа! — кричу я.
— Шевелись, Лара. Шевелись!
— Я вижу вас, идиоты! — кричит он снизу. — Вы думаете, я не вижу? Это не так. Перестаньте двигаться, иначе умрете слишком быстро.
Перестать двигаться. Он прав. При каждом нашем движении деревья трясутся.
— Не останавливайся, — говорит Ноа, словно читая мои мысли.
— Если мы будем двигаться, он нас увидит, — шепчу я.
— Он все равно нас видит. Движение дает нам шанс.
Снизу раздается смех.
Еще одна стрела пронзает деревья, застряв в ветке над головой Ноа. Желчь обжигает горло. Ноа протягивает руку и выдергивает стрелу, засовывая за пояс джинсов. Мы карабкаемся, перебираясь с ветки на ветку, но стрелы продолжают лететь в нас. Пролетают, как будто на их пути ничего нет.
— Он искусный лучник, — рычит Ноа. — Он может ранить нас и убить, но не делает этого. Он играет, он мучает.
— Как он может нас видеть?
— Просто двигайся, Лара.
Еще одна стрела пролетает мимо, так близко, что я вынуждена отскочить назад… и теряю равновесие. С криком ужаса я падаю. Кажется, будто я двигаюсь в замедленной съемке: молочу руками, машу ногами. Я так сильно ударяюсь о ветку дерева, что слышу громкий хруст, когда она ломается подо мной. Я кричу уже от боли, падая ниже и ниже, несусь к земле.
К нему.
Ноа выкрикивает мое имя, и я отчаянно пытаюсь ухватиться за что угодно. Мне удается ухватиться за ветку у самого низа, и я повисаю на руках, но пальцы соскальзывают под весом моего тела. Ветка слишком толстая, и я не могу ухватиться за нее. Боль проходит через мое тело, но я не могу сказать, где именно болит.
— Так-так, теперь мы играем по-настоящему.
Голос посылает дрожь по моему телу, когда я смотрю вниз и вижу человека в черной маске с двумя отверстиями для глаз, направляющего на меня лук. Его голос кажется знакомым, но у меня нет времени думать о том, где я его слышала. Больше ничего разглядеть не удается, но мне это и не нужно. Мне необходимо просто убраться отсюда поскорее.
Ужас снова овладевает мной, и я отчаянно пытаюсь уцепиться за ветку. Мне нужно подняться выше. Я отчаянно дергаю ногами, когда пытаюсь забраться обратно.
Ублюдок смеется.
— Уже поздно, Лара. Прости.
Он выпускает еще стрелу — это все, что я слышу в те несколько секунд, которые требуются ей, чтобы долететь до меня. Тонкая стрела пронзает мою икру, как нож масло. Мой крик эхом разносится по лесу, когда я разжимаю руки и падаю на землю. Я не чувствую удара. Лишь боль в ноге — раскаленную, обжигающую боль, которая грозит унести меня в темноту.
Сквозь туман перед глазами, сквозь собственные крики и истерические рыдания я осознаю, как он склоняется надо мной, черная маска оказывается прямо перед моим лицом. Кто он? Черт возьми, кто он?
— Я дам тебе фору, — говорит он, и злые глаза сверкают радостью под маской. — У тебя две минуты, Лара.
Что?
Я смотрю на него, почти теряя сознание от боли.
— Беги, — рявкает он.
Беги.
Беги.
Я заставляю себя подняться, крича от боли, и начинаю ковылять по узкой тропинке. Но недостаточно быстро. Я умру, если буду бежать так медленно. Я стискиваю зубы, глотаю слезы, игнорирую ревущую боль в икре и делаю то, что он просит — бегу. Вдалеке слышу отчаянные крики Ноа, но не останавливаюсь. Я не могу остановиться. Из-за звука двигателя мотоцикла позади я понимаю, что не смогу убежать.
Псих. Он псих.
Я бегу быстрее, пытаюсь сойти с тропинки, но без мачете тут невозможно пробраться. Проклятие. Я бегу до тех пор, пока хватает дыхания, пока все тело не начинает кричать от боли, пока разум снова не начинает туманиться. Мотоцикл все ближе. Я не могу убежать от него. Я останавливаюсь, сгибаясь пополам. От вида стрелы, торчащей из икры, сводит живот.
Оружие.
Я выпрямляюсь и лезу за пояс джинсов, чтобы вытащить копье, которое дал мне Ноа. Оно около тридцати сантиметров длиной с острым концом. Я сжимаю его в руках и прячусь за деревом, тяжело дыша. Мотоцикл останавливается; листья хрустят, когда этот ублюдок подходит ближе.
— Я знаю, где ты, Лара. Это слишком легко. Давай же, хоть чуточку борись.
Я сглатываю подступающую к горлу желчь.
Он подходит так близко, что я слышу его дыхание. Я задерживаю дыхание и жду, пока он обойдет дерево. Сжимаю копье. У меня только один шанс. Один удар.
— Бу!
Он появляется так быстро, что застает меня врасплох. Я реагирую без раздумий, вонзая копье в руку, которой он пытается меня схватить. Острие скользит по его ладони, не причиняя особого вреда. Кровь отливает от моего лица, когда я вижу, как из раны сочится кровь. Ублюдок улыбается, он смеется. Как будто боль возбуждает его.