– Ну, знаешь, Максим Романович тоже ничего себе, и он моложе.
Она подмигнула.
– И, тем не менее, его каждая собака в фирме боится, женщинам надоедает такое, рано или поздно, тут все перекрестились, когда он исчез. Он не из тех, кто приглашает штатных курьеров на ужин.
Судя по игривому настроению Иды, она решила плавно перевести тему к тому дурацкому ужину, о котором я проболталась, но мне меньше всего хотелось говорить об этом. Максим Романович, значит. Я даже немного разочарована. Не то чтобы, мне имя это не нравилось или не то чтобы, я вообще думала об имени этого человека, но с тех пор как мы впервые встретились и, включая сегодняшний день (особенно сегодняшний день), это имя кажется слишком простым для психопата, собирающего восковых женщин и предлагая невесть что.
– Он предложил мне работу.
– Кто? – Подруга поерзала на стуле и потянулась за вторым по счету круассаном, хотя только недели две назад ныла, что ее вдруг в ляжках разнесло.
– Тот, о ком мы сейчас говорили.
– Максим? Ты серьезно? – Она положила, едва надкусанный круассан на место и уставилась на меня, словно я только что с планеты другой спустилась.
– Угу.
– Обалдеть, Макаренко! – Ида достала телефон и начала судорожно клацать по нему пальцами, улыбаясь экрану.
– Ты здорова, Григорьева? – От ее поведения у меня почему-то сердце заколотилось внезапно. Нет, я уверена, что у Идки с головой нормально, но почему-то данная ситуация вызывала недобрые ощущения.
– Ты, мать твою, спасительница всея «Корелл клаб», Макаренко.
– Что? Что ты делаешь? – Я вырвала у нее телефон, сама не понимая как это произошло и, увидела на экране имя моего бывшего начальника, и открытую СМСку для оправки.
– Ты переписываешься с боссом?
– Он предложил мне выгодную работенку сегодня, но я не уверена, что справлюсь с этим.
– Я здесь причем?
– Владислав Романович хочет, чтобы я стала шпионом в отделе его брата, якобы, ну раз он вернулся, я бы хотела с ним снова работать, а это не так, но все же.
– И? – Я все еще не понимала. Или не хотела понимать.
– Макаренко, ты гений! Не знаю, что ты сделала, но. Макс Романович никогда тебя не заподозрит, а меня в два счета спалит. Нужно сейчас же боссу сообщить.
Я скривилась.
– Что?
– Что-что, Макаренко! Босс хочет компромат на брата, серьезный, достать его может кто-то приближенный. Какую работу он тебе предложил? Курьер?
Если бы.
Офис брата моего бывшего начальника располагался на этаж выше и отличался заметной хмуростью от самого коридора. Цвет стен был совсем как та мокрая мраморная лестница у входа в фирму, в самом кабинете такого цвета только ковер и передняя часть стены, все остальное было в спокойных коричнево-бежевых тонах, но все равно, слишком много темного, будто в бюро похоронное попала.
Плелась я сзади, словно мелкая собачонка за ногами хозяина, чьи туфли блестели так, что в них, можно было отражение уловить. В приемной никого не оказалась, даже секретаря, словно вымерли все. И если честно, жутковато было, а еще при входе в кабинет, я сразу стеллаж с теми самыми ненавистными статуэтками заметила, и теперь мне казалось, будто они все смотрят на меня и пытаются обвинить во внезапном исчезновении своих сестер с половины нижней полки.
Присесть мне не предложили. Пока мужчина со скептическим видом перебирал что-то в сейфе, я еле заметно почесывала правую ладонь о штаны, которые все еще были мокрыми, и поглядывала на статуэтки.
За что еще я в детстве получала ремня? За то, что язык за зубами держать не умела.
– Их бы следовало сначала снять с полок, а затем шкаф переносить.
Глаза брюнета на мгновение встретились с моими. Лицо было каменным. Он вытащил лист бумаги из сейфа и положил на край длинного темно-коричневого стола.
– Ты всегда говоришь то, что думаешь?
– Чаще всего.
На секундочку уголки рта мужчины приподнялись и даже глаза заиграли, как в тот раз, когда я в дверь его машины вписалась, но затем все снова на свои места вернулось, словно переключатель в нем какой-то сработал. У людей так не бывает. Либо он хороший актер, либо робот.
– С сегодняшнего дня начинай забывать об этом бесполезном навыке.
– Что?
– Переспрашивать о том, что ты услышала – входит в тот же пункт бесполезности.
– Я.
– Звуки, попусту сотрясающие воздух – туда же, пункт номер один.
Но я даже сказать ничего не успела! Ладно, я помолчу, если это решит вопрос с работой.
– Пункт номер два.
– Я дико извиняюсь, но мне бы хотелось узнать что-то о предлагаемой должности.
Помолчать долго не удалось, уж простите. Я здесь по делу, в конце концов.
Брюнет обошел меня вокруг, как акула, разглядывая, словно намечая цель, только вот клацанья зубами не хватало. Я старалась не смотреть на него, потому что у меня уже, наверное, выработанный пунктик: не смотреть на красивых мужиков тире недоступных мужиков. Потому что а) они затуманят тебе голову, в лучшем случае, в худшем – лишат рассудка; б) даже если на горизонте засветит хоть какой-нибудь шансик, он обязательно наплюет тебе в душу и вытрет ноги. Ни первое, ни второе мне не интересно.
– Пункт номер один. Не перебивать. Это относится к пустой болтовне.
Не сочтите меня легкомысленной, ведь меня саму бесит тот факт, что стоя здесь, как нашкодивший щенок с улицы, я думаю о том, как приятно разливается внутри меня этот тонкий, пряный, буквально обволакивающий с ног до головы, запах. Он был теплый как корица и холодный как мята, я даже на секундочку подумала, что хочу забрать его с собой, но затем я очнулась и, мне захотелось тут же треснуть себя по башке. Я вообще-то не падкая на такое, да и сама парфюмом не пользуюсь. Мне вообще-то никогда не было интересно кто там, чем пахнет, у кого там какой одеколон или духи, не воняет и хорошо. Черт дернул его подойти так близко.
– Ты здесь?
– Эмм… Да. – Я даже чуть вздрогнула от вырвавшего меня откуда-то, непонятно откуда, голоса. Он не был требовательным или грубым. Ровным, отчужденным, холодным – да, но не грубым, но я все равно испугалась и когда открыла глаза. Мать моя женщина! Почему я вообще их закрыла! В общем-то, брюнет уже отошел от меня и сканировал мое лицо на расстоянии в пару метров, а его запах все еще гулял по моим дыхательным путям.
– Повтори, что я сейчас сказал.
Что? Господь всемогущий. Как в школе. Нет, я вообще-то никогда так глубоко не задумывалась. Может, бывало пару раз. Но уж точно не из-за мужского парфюма или что бы это ни было.
– Что-то про пункт номер один? – Осторожно спросила я.
– Ты отвлеклась. – Он внезапно помрачнел. Я, было, подумала, куда еще мрачнее, но оказывается можно! Это было похоже на хождение по лезвию, шаг влево, шаг вправо, ты труп. Словно мы оба соскользнули с этого пути, только вот я не поняла, что такого я сделала, что заставило этого человека выглядеть таким. Разочарованным? Словно он в карты проиграл.
Отойдя от стола, он прошел вдоль кабинета к одному из подвесных шкафов и достал оттуда уже начатую бутылку с коричневой жидкостью. Коньяк или виски, я не очень разбираюсь в этих напитках, от слова «совсем». С грохотом бутылка опустилась на стол, за ней последовал широкий стакан.
– Я. – Мне бы хотелось спросить в чем дело, но я, разумеется, только рот успела открыть и «бесполезный» звук издать.
– Тсс. – Рука брюнета приподнялась и повисла в воздухе на то время, пока он наливал алкоголь другой, словно это был какой-то особый момент, когда нельзя говорить. Или только мне нельзя?
Выпить слава Богу, мне не предложили, а я бы может и не отказалась, находясь в обстановке максимально готовой привести меня к истерике.
Мужчина отхлебнул из стакана, предварительно покрутив его в руке и, на пару секунд засмотрелся куда-то вдаль, так, что можно подумать, будто он сквозь стены мог видеть. Я наблюдала за ним с любопытством, с таким же, с каким он чуть позже взглянет на меня.