Чуть не падая на каждом шагу, Кафари нашла нужный ряд и с помощью электронного брелока приказала машине открыть дверцу и завести двигатель. Через три секунды Кафари уже сидела за рулем своего автомобиля. Она тут же захлопнула дверцу, заперла ее и откинулась на сиденье, жадно ловя воздух ртом.
Вокруг метались какие-то люди. Кафари вытащила из бардачка пистолет и сжала его обеими руками, дрожавшими так сильно, что ствол пистолета выписывал крути в воздухе. Внезапно кто-то дернул дверцу ее машины. Кафари тут же повернулась к окошку, подняла пистолет и положила палец на спусковой крючок. Сквозь стекло прямо в черное дуло пистолета вытаращенными глазами смотрел какой-то мужчина с отвисшей от удивления челюстью. Через несколько секунд он пришел в себя и опрометью метнулся грабить машины в другом конце гаража.
Ствол пистолета Кафари отстукивал чечетку по стеклу.
Внезапно раздался сигнал ее наручного коммуникационного устройства, и Кафари не сразу узнала охрипший от волнения голос Саймона.
— Кафари! Ты меня слышишь?!
Лишь с третьей попытки ей удалось нажать дрожащими пальцами нужную кнопку.
— Слышу!!!
— Слава богу! — с чувством облегчения воскликнул Саймон. — Где ты? Мне было никак с тобой не связаться.
— Я в гараже. Сижу в машине… Я попала в самую свалку…
— Да как же?!. Впрочем, какая разница! Ты можешь оттуда уехать?
— Пока нет. Меня так трясет, что я не могу рулить, — призналась Кафари. — А вся улица залита слезоточивым газом. У меня до сих пор текут слезы из глаз… И вообще, на улице творится такое, что я туда не поеду. Там настоящее побоище!
— Знаю! — воскликнул Саймон.
— Что? — внезапно спросил он куда-то в сторону.
— Я разговариваю с женой!
Потом он замолчал, словно к чему-то прислушиваясь, и внезапно воскликнул:
— Что, вы говорите, я должен делать?! Вы что, с ума там все посходили?!
Саймон явно не собирался исполнять отданный ему приказ. Кафари слышала теперь только неразборчивое бормотание. Внезапно до нее дошло, что Саймон говорит с такой важной персоной, что на открытый канал, связанный с ее коммуникационным устройством, слова этого незнакомца поступают только в искаженном виде. С кем же говорит ее муж? С каким-нибудь генералом? Или с самим президентом? Кафари с трудом справилась с очередным приступом кашля. С кем бы ни говорил Саймон, от него явно хотят, чтобы он куда-то отправил «Блудного Сына». Куда же?!. Неужели давить гусеницами погромщиков в центре Мэдисона?!
Кафари замерла, вспомнив, с какой скоростью линкор палит из своих бесчисленных орудий, сея повсюду смерть и разрушение. Нет, только не это! Не сейчас, когда уже осталось совсем немного до рождения их долгожданного первенца! Ее затуманенный страхом мозг не сразу разобрал слова говорившего решительным, не терпящим возражений тоном Саймона.
— Это исключено! Сухопутные линкоры не предназначены для подавления беспорядков в центре столичных городов… Мне наплевать, сколько там уже разгромлено магазинов! Сухопутные линкоры не воюют с безоружными людьми. Это все равно что стрелять ракетами по комарам!
Опять послышалось чье-то неразборчивое бормотание. Наконец ее муж рявкнул:
— Я здесь не для того, чтобы обеспечить вашу победу на выборах! Да, я смотрел репортаж о митинге и знаю, что говорил этот мерзавец Санторини, но вы должны сами с ним разбираться! Это мое последнее слово. «Блудный Сын» никуда сегодня не поедет!
Через мгновение Саймон обратился к Кафари:
— Мне прилететь за тобой на аэромобиле?
— Не надо! — ответила она, с трудом подавив желание вновь увидеть мужа в роли сказочного рыцаря, спешащего к ней на помощь. — У меня в общем-то все в порядке. Может, мне придется просидеть здесь еще несколько часов, ну и пусть… С ребенком тоже все в порядке, ты не волнуйся.