Оно нередко озарялось улыбкой, но и в ней сквозила сила вековых деревьев, чьи узловатые стволы уже лет пятьсот проникали корнями в родную почву. При первой встрече Зак Камара долго изучал Саймона из-под полуопущенных век, явно демонстрируя, что оторвет ему причинное место, если только он обидит Кафари. Мнение Зака Камары очень много значило для Саймона, и не только потому, что он дорожил своим мужским достоинством…
Однако теперь, передавая Саймону руку своей дочери, Зак Камара как-то уж очень подозрительно хлюпал носом. У Кафари дрожали пальцы, но ее лицо сияло ослепительной улыбкой, от которой у Саймона теплело внутри. Молодые повернулись к даме, которой предстояло сочетать их браком. Она была весьма сурового вида, но в ее темных глазах тоже светилась улыбка. Устроительница церемонии говорила негромко, однако ее звучный голос был слышен повсюду.
— Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать рождение новой семьи, — начала она. — А главная задача любой семьи — продолжение человеческого рода, к которому принадлежим мы с вами и те, кого уже не стало. Те, кто защищал землю, на которой мы стоим, и те, кто защищал населенные нашими соплеменниками миры, столь далекие, что по ночам до нас даже не долетает свет их звезд…
У Саймона подступил комок к горлу. Он не ожидал услышать такое.
Кафари крепко сжала ему руку, и Саймон чуть не лишился чувств от счастья. Дама на мгновение замолчала, пристально взглянула на Саймона и продолжала:
— Человечество огромно. В населенном им пространстве существуют разные обычаи, верования и убеждения, но есть нечто, объединяющее нас всех. Никто из нас не сомневается в том, что бракосочетание — это торжественная церемония, к которой надо отнестись со всей подобающей серьезностью и которую надо весело отпраздновать. Сегодня мы собрались, чтобы отпраздновать создание новой семьи Саймоном Хрустиновым и Кафари Камарой.
— Сынок, кольца у тебя? — негромко спросила она у Саймона.
Тот порылся в нагрудном кармане кителя и вытащил кольца. Одно он отдал Кафари, а другое сжал дрожащими пальцами.
— Ну вот и отлично! Повторяйте за мной…
Срывающимся от волнения голосом Саймон стал повторять слова церемонии, обращаясь к Кафари, ставшей для него центром вселенной.
— Я, Саймон Хрустинов, торжественно обещаю и клянусь любить, защищать и уважать тебя и наших детей в бедности или богатстве, в добром здравии или в болезни. Для меня не будет существовать другой женщины, пока смерть не разлучит нас.
Со слезами на глазах Кафари повторила эту клятву. Саймон надел ей на палец кольцо и еле слышно проговорил:
— Пусть это кольцо станет знаком того, что отныне ты моя жена, Кафари Хрустинова.
— Пусть это кольцо, — эхом отозвалась Кафари, — станет знаком того, что отныне ты мой муж, Саймон Хрустинов.
Саймон самозабвенно пожирал Кафари глазами и очнулся только тогда, когда дама усмехнулась и сказала:
— Сынок, теперь ты имеешь полное право целовать эту женщину, где и когда захочешь.
Саймон залился краской, обнял Кафари, нежно поцеловал ее и чуть не подпрыгнул на месте от внезапного шума. Родственники Кафари били в ладоши, что-то вопили и подбрасывали в воздух шапки. Кругом стояла пальба, но, к счастью, это были всего лишь фейерверки.
Кафари отстранилась на расстояние вытянутых рук, улыбнулась и подмигнула Саймону:
— Попался! Теперь ты от меня так просто не отделаешься!
— Это ты попалась!
Кафари снова поцеловала Саймона. Потом они повернулись и обнаружили, что родители девушки уже держат поперек прохода между рядами стульев украшенную ленточками и цветами швабру. Взявшись за руки, молодые побежали по проходу. Когда они добежали до самой швабры, родители невесты опустили ее почти до самой земли.