Если я его выключу, а потом включу, ему придется снова собирать эту информацию, а на нас тем временем обрушатся яваки или мельконы. Ты же видела, как быстро летают их корабли…
Кафари вздрогнула и покрепче прижалась к мужу.
— Кроме того, — воздохнул Саймон, — Абрахам Лендан тоже считал, что «Блудного Сына» не стоит выключать.
При этих словах у Саймона так яростно сверкнули глаза, что Кафари даже немного испугалась и тихонько прошептала:
— Почему?
— Потому что он был очень проницательным политиком, — нахмурившись, ответил Саймон, — и прекрасно разбирался в людях. Далеко не все на этой планете понимают, какую утрату понес Джефферсон с его смертью.
— И все-таки, — воскликнул Саймон, — я очень надеюсь на то, что в разговоре со мной он ошибался!
У Кафари похолодело внутри. Что имеет в виду Саймон? Что знал президент Лендан? Может быть, что-нибудь о зловещих интригах ДЖАБ’ы?..
— Ты что, боишься «Блудного Сына»? — внезапно спросил Саймон жену.
Она несколько мгновений колебалась, а потом решила ничего не скрывать: — Да, боюсь.
— Что ж, — негромко сказал Саймон, глядя на Кафари со странным выражением, которого она еще не видела в его взгляде, — ничего удивительного. Лишь глупец не испугается такого мощного орудия уничтожения. И вообще, чем больше знаешь о мыслящих линкорах, тем более грозными они кажутся. У нас в Кибернетической бригаде не попадешь в командный отсек линкора, пока не пройдешь углубленного курса психологии. А прежде, чем начать командовать «Блудным Сыном», мне пришлось заниматься на специальных курсах, потому что он реагирует на все не так, как новейшие линкоры с более совершенными компьютерами и программным обеспечением на борту. Но ты моя жена, — продолжал Саймон, нежно погладив Кафари пальцами по щеке, — и Сынок это знает. Он считает тебя своим другом, а дружбу мыслящего линкора не так-то просто заслужить. И все-таки ты не смогла бы им командовать. Он не запрограммирован на то, чтобы доверять тебе так же, как он доверяет мне. Иными словами, он не будет выполнять твои команды, а некоторые из них даже может воспринять как угрозу. А его реакция на угрозу гораздо быстрей человеческой. Сынок — мыслящая машина, созданная для самостоятельных действий, а мыслящий мозг непредсказуем. В работе с ним очень много тонких и даже опасных моментов, и я бы не хотел, чтобы это когда-нибудь тебя коснулось…
Кафари наконец услышала то, что так хотела услышать, и стала успокаиваться.
— Я все поняла, — прошептала она.
— Правда? — вопросительно поднял бровь Саймон.
— Ну да, — ответила Кафари и улыбнулась так широко, что Саймон изумленно воззрился на нее. — Видишь ли, иногда Сынок кажется мне милым ребенком, а иногда — до смерти меня пугает. Если бы пистолет-игломет, который я всегда ношу в кармане, мог принимать самостоятельные решения, я тоже относилась бы к нему совсем по-другому. Мне очень нравится Сынок, но слепо доверять ему было бы безумием…
— Я знал, что ты очень умная…
— Тогда скорее покорми меня. Я умираю с голода! Саймон чмокнул жену в лоб, похлопал по спине и подтолкнул к столу. За ужином они ничего не говорили. Кафари хотелось немного помолчать, и она упомянула лишь один инцидент прошедшего дня.
— У тебя в ангаре нет ничего такого, чем можно было бы отлепить самоклеящийся пластик от металла?
— Может, и есть, — нахмурившись, ответил Саймон. — А в чем дело?
— Какая-то сволочь облепила предвыборными наклейками все аэромобили на стоянке.
— Ты, кажется, не согласна с содержанием этих лозунгов, — ухмыльнулся Саймон.
— Не вполне.
— Это, наверное, мягко сказано… Ну ладно, что-нибудь придумаем… Кстати, нам, конечно, придется перекрасить аэромобиль…
— Откуда ты знаешь?!
— Видишь ли, я знаю, как бурно ты реагируешь на то, что тебе не по душе.
— Ну да, — усмехнулась Кафари.