Он вышел из ландо и, перекрестившись на поблескивающие золотом купола, двинулся к воротам. Здесь его уже ждали. Молча повел молодой парень мимо церкви, подворья, потом через кладбище, сквозь заснеженные ряды памятников, склепов, мавзолеев. Наконец подошли к небольшому двухэтажному домику, стоящему среди старых высоченных лип. Летом, должно быть, его совсем не видно среди густой листвы. Приходилось Распутину и раньше бывать на Рогожском кладбище во время своих скитаний по Руси. Тогда еще никому не ведомый странник в толпе себе подобных калик перехожих искал пути к удаче. Но на Рогожском Распутину «не глянулось». Суровое благочестие раскольников не отвечало его устремлениям. И вот теперь судьба снова привела сюда.
В жарко натопленной полутемной горнице находился какой-то древний седобородый старец. Распутин поздоровался, перекрестился на громадный киот с иконами, перед которыми теплилось несколько лампадок.
Заметив, что гость крестится щепотью, старец сурово поджал губы, но ничего не сказал. Некоторое время сохранялось молчание.
— Ну, где он? — не выдержав, грубо спросил Распутин.
— Судьбу свою хочешь узнать, — насмешливо сказал старец.
— Не за себя пекусь, — отозвался Григорий.
— Не лукавь, — голос старца посуровел, — истинные мысли твои мне ведомы, как ведомо и сатанинское предназначение твое, — при этих словах старец перекрестился.
— Ну начал буровить, — произнес презрительно Распутин, — а коли я от лукавого, так чего пустили меня в обитель? Или боитесь?
— На все воля Божья, — старец отвернулся к иконам и вновь перекрестился, — бояться нам тебя не пристало, а что допустили тебя сюда, так, может, для скорейшего твоего низвержения.
— Я не Аман, да и ты не Мардохей, — засмеялся Распутин, — а уж коли пустили, то не надо мне проповеди читать, и без вас пастырей хватает. Не будем попусту препираться, — миролюбиво заключил он, — давай-ка лучше веди меня к вашему Серапиону.
— Проведу в свой черед, — отозвался старец, — однако не проповеди я тебе читал, а наставить хотел. С твоим даром много пользы принести можно.
— Вот я и приношу, — равнодушно сказал Распутин. Чувствовалось, что ему надоел бессмысленный разговор. Почувствовал это и старец.
— Ладно, пойдем, — хмуро произнес он. «Так-то лучше», — подумал Распутин и двинулся следом.
Перед низенькой дверью они остановились.
— Подумай еще раз, Григорий, — произнес старец, — стоит ли тебе переступать этот порог?
Вместо ответа Распутин нетерпеливо толкнул дверь.
Небольшая комнатка нисколько не напоминала монашескую келью, скорее гостиничный номер. Стол, кровать под пологом, на стене какие-то олеографии. Яркий свет пятилинейной керосиновой лампы заливал комнату. На небольшом диванчике лежал человек и читал книгу. При виде посетителя он поднялся, шагнул навстречу. Распутин впился в него глазами. Ничего особенного, плюгавый, одет, как одеваются мелкие чиновники, жилетка вон даже лоснится от ветхости. Пытаясь скрыть разочарование, он изобразил на лице дружелюбную улыбку.
Усмехнулся и хозяин комнаты.
— Эвон кого принесло, — промолвил он, — садитесь, Григорий Ефимович, — он кивнул на потертое кожаное кресло. — Чем обязан?
— Много наслышан, — осторожно начал Распутин, — ты и есть Серапион?
Хозяин кивнул.
— Ты не обижайся, что тыкаю, я и царю тыкаю. Так вот, слухами земля полнится, дошло до меня, что ты вроде пророка, а я и сам пророчествовать могу. Вот и захотел увидеть тебя, силенкой потягаться…
— Силенкой нам тягаться не пристало, — серьезно произнес Серапион, — здесь не цирк и… — тут он осекся и замолчал.
— Чего замолк? — спросил Распутин.