А покуда, в отместку другим организациям, фильмы соседних киностудий на городские экраны тоже не пускали - шли только местные картины, однако люди необразованные смотреть их не желали - натурально зажрались, им бы все импортные подавай, с сюжетною клубничкой, с ракурсною клюквой, а фрукт-то нынче дорогой на рынке, особливо не в сезон! - в то время как люди кинообразованные и со вкусом, естественно, смотрели их еще на студии, в процессе выделки, как говорится, на корню, и в результате кинотеатр пустовал.
И перед уличными экранами царило все то же каракумское безлюдье.
Можно было бы, конечно, образованных на студию и не пускать, чтоб как-то эдакую ересь оправдать, но тогда бы пришлось напрочь сократить студийный штат, разрушить павильоны и свернуть все фильмопроизводство.
Ежополь, будучи городом крупным и передовитым, на эдакую авантюру права не имел.
В конце концов нашли выход из положения: зрителей начали по билетам за тройную цену пускать прямо на съемки, причем - и это важно! - съемки фильмов исключительно многосерийных (тут уж отцам города пришлось срочно, в интересах резкого подъема массовой культуры и повышения культурного народного досуга, пересмотреть на годы вперед планы ежопольского кинодела), и в результате такие мелочи, как монтаж, озвучивание, худсоветы и прокат, сами собой отпали.
Плохих картин, действительно, не стало.
А чтобы гости Ежополя не роптали на девственную и пыльную пустоту экранов, газеты каждый день писали (а обязательные очевидцы подтверждали), что, де-мол, вышел фильм такой-то, но, по причине всевозможнейших достоинств и несравненного своеобразия, отправлен сразу в Канны, на кинофестиваль, где, увы, и потерялся. Как только найдут, непременно дадут премию, вернут в Ежополь и всем покажут.
Пока еще такого не случалось. Международные жулики работали цепко.
Творцов кино сложившаяся ситуация устраивала - дальше некуда. В конце концов именно они и стали виновниками всей этой кутерьмы.
Мировые знаменитости, вроде режиссеров Бабалеу, Парашметова, Физрукера, сценаристов Чужаков-Безродных, Плешоедова, Турухана и соавторов, операторов Котуха, Куксопсурц-Житопера, Пчелкинда, сестер Гракх и Китовраса, помрежей Тхакакова и Тхайцукова и Завертайло, художника Кустанаки, осветителя Потяги, который, кроме того, что он Потяга, ничего другого о себе сказать не мог, а также актеров Беложбана, Яйцеватого, Эсмеральды Блудной, Векторины Сеник, Членских-Взносова и других, - так вот, все эти мировые знаменитости, дошлые до всяких козней Голливуда, чинимых им Ежопольской кинофикацией, безумно были рады и данное нововведение праздновали третий год подряд - творческими взлетами и лихими бардаками.
А кто-то даже предложил при киностудии организовать Острог благородных девиц, где юных романтических актрис отучали бы от разврата и привлекали к усвоению хороших манер, должных этот разврат, на равных, заменить - ну, словом, наподобие столичного киноинститута.
Затея, правда, провалилась.
От засилья деликатности и такта кинодело стало быстро вырождаться и хиреть.
Экранному (а теперь уж - и публичному) искусству натурально претили дерзания творчески воспитанных натур.
Когда же прикинули, что сталось бы, открой при студии всеобуч, то непотребный ужас всех объял, и лавочку пришлось по-быстрому свернуть.
И снова кинодело пышно зацвело, так что, найдись свой ежопольский Жорж Садуль, говорил бы он о нем любовно и до бесконечности.
Но не было в Ежополе Садуля!..