Дальше на экране сменялись газетные статьи с теориями и опровержениями, и ни одно из них не было правдиво.
— Двое охранников, чудом оставшиеся в живых, утверждают, что не видели никого постороннего. Хорошие мальчишки, умные.
По особой интонации Пирса Брок уже понял, что «мальчишки» уже мертвы. ГИДРе не нужны лишние свидетели и такие никчёмные сотрудники, не уберегшие свою хозяйку.
Пирс снова и снова восхищался неординарными талантами Брока, оба бойца изображали преданность и готовность служить и дальше в том же духе.
Лишь бы Пирс не доставал на свет божий свой блядский смартфон, потому что результат его последнего применения пронял весь без исключения отряд.
***
Принимая задание, Брок не повел и бровью. С ним не согласовывалось ни одно слово. По сути – ему просто дали имя и задачу – доставить живым и максимально целым любой ценой.
На кой хрен Пирсу был нужен плюгавенький мужичок с несколькими учеными степенями, его не интересовало от слова совсем. Его волновало то, что приближалось Рождество, так нелюбимое им когда-то, но Мэй принудила его собрать отряд и отпраздновать их вторую совместную зиму. Да, Брок ошибся. Первую зиму пережили все.
Ещё и Джош, как маленький пряча испуганные глаза, сообщил что хочет сделать на это самое Рождество предложение Мэй. Брок заржал сначала, но понял, что тот говорил серьезно, и искренне пожалел мужика. Если уж его пример не остановил Джоша, то больше доводов против он привести не мог, и добро дал. В конце концов, каждый сам пиздец своему тихому существованию. Мало бойцу экстрима на службе – Брок не станет мешать. За Мэй он не боялся. Вообще-то, в других условиях это был бы идеальный вариант – кому как не одному собственному бойцу он мог доверить другого бойца?
Отряд облажался капитально. С чего всё пошло не так, Брок не понял даже потом, когда несколько ночей сидел, обложившись бумажными полотенцами над тазом, который периодически освобождал Джек.
Брока почти неделю рвало кровью, ею же он ссал, срал и сморкался.
Это то, что невозможно было предугадать. Блядская бетонная стена, за которой прятался тот человечек, которого своими телами прикрывали бойцы, оказалась нихуя не монолитной. Когда-то давно в ней был проем, позже просто зашитый тонкой фанерой.
Никто не понял, почему мужичок ойкнул и замолчал, и только когда перестрелка кончилась, они увидели, что случилось. Раздвинув столпившихся вкруговую бойцов, Брок почувствовал, как шевельнулись волосы. Везде. Клиент лежал в луже крови, а с той стороны стены, через аккуратные отверстия в двух листах материала, которые, постаравшись, можно пробить ножом, просачивался свет.
Пошатнувшегося Брока придержал Джек. В транспорт грузились в гробовом молчании. Отряд знал, как скор на расправу Пирс и как изобретателен. Брок сообщил уже о провале, набрав сообщение на планшете, и швырнул устройство на заднее сиденье машины. Ответ так и не пришел, хотя письмо было прочитано.
Выгрузившиеся из транспорта, бойцы озирались, но не расходились. Кто-то порывался подойти к Броку, но так же не решались. Решилась лишь Мэй. Подошла осторожно, заглянула в глаза с полным осознанием за собой вины…которой не было ни на ком.
— Командир, что с нами будет?
Наверное, больше всего Брок боялся услышать именно эти слова. Глянув на Джека, он слабо улыбнулся, чтобы не пугать женщину.
— Ничего с вами не будет. Я разберусь.
Он уже порывался пойти к Пирсу, придумывая слова, которые заставили бы Джека остаться с отрядом, но Пирс явился сам. Это был первый и последний раз, когда Председатель в открытую демонстрировал то, как он наказывает за проступки конкретно этих двух солдат. Отряд жался к машинам, получив приказ смотреть, кто-то не выдерживал и блевал, и только Джош и Мэй стояли, сжав кулаки и зубы, глядя как их командир и его зам разбираются. Как расплачиваются за проваленное задание. Наблюдали, как страшно изламывается тело Рамлоу, как его форма пропитывается кровью из возникающих по всему телу и почти сразу закрывающихся ран, слушали его жуткий крик, разносящийся эхом по парковке базы. Кричал он не долго, только первые десять минут. Еще минут пятнадцать – захлебывался кровью или задыхался, раздирая ногтями горло, пока не сорвал эти самые ногти, скребя по бетонному полу. После этого было слышно лишь Джека, по которому боль ударила за счет связи – его глухой вой и бессильное рычание. Когда Брок уже не двигался, если не считать конвульсивных подергиваний, Джек наконец дополз до лакированных ботинок хозяина и протянул вверх руку, не имея возможности разжать зубы и просто попросить пощады.
Отшвырнув его ударом ноги, Пирс развернулся на каблуках и ушел.
Джек пришел в себя, когда его грузили в машину. За руль села Мэй, Джош устроился на переднем пассажирском месте. На заднем разместился второй снайпер, сам Джек и Брок, всё ещё бывший без сознания.
Таким он провалялся двое суток. Очнувшись, он прогнал Джека на службу, не желая, чтобы тот видел его беспомощность. Он почти не мог ходить, поэтому сразу обосновался в ванной комнате, чтобы не заливать весь пентхаус кровью.
Они пережили и это. Брок ещё долго кривился от боли и её отголосков, долго кашлял и долго не мог есть что-то, более плотное по консистенции, чем жидкое пюре. Джек в одиночку сопровождал Пирса и занимался отрядом, упорно не пуская Таузига в бой с кем-то, кроме себя. Позволял выбирать противников только Мэй: что ни говори, но она одерживала победы отнюдь не благодаря силе удара. Выдержать атаки Джоша было по силам лишь Джеку и командиру, временно утратившему дееспособность. Пирс лично подписал липовый больничный, хотя с такими травмами не то что к врачу не ходят, а и не живут.
Пережили. Все прекрасно понимали, что, случись подобное снова – Брок снова ответит за остальных. В тот раз вышло принудительно, но в этом был весь командир. Он бы сам не стал решать иначе. Брок напрасно потом допытывался, как Джек приструнил их, не слыша больше и недовольного вздоха, не видя косого взгляда тех, кто помнил, как он занял своё место. Джек пожимал плечами, говоря правду – оно само случилось.
Едва только Брок смог мало-мальски твердо стоять на ногах, он припёрся на службу и практически ведь день бледной тенью мотался по полигону, присматривая за отрядом, не мешая Джеку рявкать на них и отвешивать недостаточно шустрым профилактических пинков.
Через день Джек скептически наблюдал, как командир, с героически непроницаемым лицом, заполз в ринг, помня, как тот ночью гнездился в его руках, потому что практически в любой позе его настигала всё ещё острая боль.
«Порядок познается через боль» - это должен был повторять отряд на подземной парковке базы ГИДРы, куда они приехали после провальной миссии, пока командир и его зам корчились на бетонном полу от этой самой боли.
Без боли порядка не достичь. Хайль Гидра!
Нанороботы медленно – без применения того странного вещества – но восстановили организм. И организм потянуло на подвиги.
Джек подчинился. Бой, конечно, и не мог быть показательным, когда одного из противников всё ещё скрючивает и дёргает изнутри. Однако Роллинз знал, что Броку это жизненно необходимо, чтобы чувствовать себя живым, ещё способным противостоять хоть кому-то, даже если ему поддаются – себя Брок знал и не закатывал идиотских истерик, требуя драться в полную силу. Он наверстает. Раз жив и уже почти цел – наверстает, и уложит Джека на лопатки. Сначала в ринге, потом и в постели, вылюбит, благодаря в очередной раз за всё и извиняясь - тоже за всё, а Джек примет его с благодарностью и без осуждения. Вот это было настоящим, а не все те нежные стандартные словечки.
Пирс вызвал их довольно неожиданно, когда Брок уже устал, а Джек всё ещё настороженно за ним следил. Прочие близко не подходили. Некоторые знали, некоторые догадывались, что командиру и так неприятно его уязвимое состояние.
Натянув наскоро кроссовки и, не завязывая, заправив шнурки, Брок обернулся к отряду.