В ковре кто-то предусмотрительно прорезал тонкую щель, через которую можно разглядеть часть комнаты.
Вошел слуга - молодой белобрысый парень - с заметным усилием отодвинув створку двери. Оставил на столе серебряный поднос, подбросил в камин пару поленьев, по-хозяйски огляделся и решил, что все в порядке.
Стоило ему скрыться в коридоре, как на сцене появилось оставшееся незамеченным лицо, то бишь я. Меня интересовало содержимое подноса. Пузатый медный кувшин с узким горлышком, одна чаша, плоская тарелка с осенними яблоками и поздним блекло-зеленоватым виноградом. Чаша, видимо, только для короля - Эвисанда вин не употребляет. Что ж, ей сегодня повезет.
Оставалось самое главное. Прислушиваясь к доносившимся из коридора приглушенным звукам - там, похоже, совершалась смена караула - я стянула с левой руки перстень, украшенный темно-желтым крупным камнем. Затем подцепила ногтем еле заметный выступ на золотой оправе - камень откинулся в сторону, открыв углубление, в котором таились пять-шесть крохотных зернышек лилового цвета.
Эту отраву я сделала сама, вычитав рецепт в трактате знаменитого туранского лекаря ибн Джубайра "О редких растениях и ядах". В основном зернышки состояли из хитроумно приготовленного настоя наперстянки, к которому требовалось добавить всякую гадость типа толченых лапок жаб, пойманных в новолуние, сваренных в оливковом масле земляных пауков и высушенных черепов летучих мышей. В ядовитости последних компонентов я сильно сомневалась, но раз в трактате сказано - надлежит всыпать шесть жабьих лапок, предварительно выдержанных в уксусе, то кто я такая, чтобы спорить с многоученым ибн Джубайром? Я послушно намешала всего, что было указано в перечне ингредиентов. А потом, разумеется, испробовала полученное зелье - вначале на животных, затем на приговоренном к смертной казни убийце. Результат был потрясающий - этот малоприятный тип отправился на встречу с Нергалом, даже не успев пикнуть - яд действовал на сердце.
Будем надеяться, что сейчас произойдет то же самое. Мне надо успеть выскочить и перехватить Эви, прежде чем она с воплями помчится по спящему дворцу. Если она не пожелает меня слушать, я ее просто усыплю. Затем запру все двери и отправлюсь на поиски выхода из замка.
Две зернышка выскользнули из своего убежища под драгоценным камнем и канули в темный винный омут. У аргосского резкий вкус и отчетливый миндальный запах, они заглушат даже самый слабый посторонний привкус.
Шаги в коридоре. Приближаются. Голоса - женский и мужской. Злоумышленнику, сделавшему свое черное дело, настало время исчезать. Я еще успела встряхнуть кувшин, чтобы зернышки как следует растворились, а потом тенью метнулась за ковер.
Вошли. Оживленно о чем-то говорят, смеются. Конан (как же мне до конца смириться с мыслью, что это не он, а нечто иное, не принадлежащее к нашему миру?) закрывает дверь, но не запирает на засов. Конечно, чего ему опасаться в собственном замке? Сквозь толстый слой войлока до меня неразборчиво доносится щебет разгуливающей по комнате Эви. Как-то неприятно пребывать в должности соглядатая, но я изредка заглядываю в щель. Пока ничего особенного не происходит. Ага, вот Эви подходит к столу, берет кувшин... Эй, не собирается же она сама попробовать аргосского с моими весьма своеобразными добавками?
Нет, Эвисанда остается верна своим привычкам. Она наполняет серебряную чашу, подозрительно принюхивается (я замираю и перестаю дышать), затем недоуменно пожимает плечами и проходит мимо моего убежища. Мне видна только часть кровати, но, судя по всему, король то ли сидит, то ли лежит на ней. Я жду, отсчитывая мгновения.
Голос Эви. Слегка встревоженный. Отчетливый стук упавшего на пол и покатившегося предмета. Приглушенный вскрик. Эвисанда взвизгивает.