Мне снова вдруг вспомнилось, как Мария Посадор сидела передо мной в ангаре, покачивая длинными стройными ногами…
— Значит, до завтра, — сказал Браун после непродолжительного молчания. — Обещаю запутать вас окончательно. До свидания.
Я пробыл в баре еще несколько минут, затем отправился в отель, где собирался поужинать. Но прежде следовало подняться в номер, чтобы принять душ и сменить рубашку. День стоял жаркий, и было очень влажно.
В моей комнате, листая справочник, сидел какой-то мужчина.
Я резко остановился, не вынимая ключа из скважины.
— Как вы сюда попали, черт возьми? — спросил я, не веря своим глазам.
Он спокойно закрыл книгу и с невозмутимым видом поднялся навстречу мне.
— Добрый вечер, сеньор Хаклют, — проговорил он. — Пройдите, пожалуйста, и закройте за собой дверь.
Человек был высок и широкоплеч. Толстый справочник в его громадных ручищах казался невесомым. Кожа его, пожалуй, была смуглее, чем самый сильный загар, волнистые волосы красиво обрамляли чуть вытянутое скуластое лицо. Серый костюм, шелковая сорочка, ручной работы туфли, бриллиантовые запонки, дорогие часы свидетельствовали о том, что передо мной явно состоятельный человек.
Он был килограммов на двадцать тяжелее меня. Я не мог сразу вышвырнуть его из комнаты. Во всех случаях следовало объясниться.
Я закрыл дверь.
— Благодарю вас, — произнес он на хорошем английском с едва уловимым местным акцентом. — Я должен, конечно, извиниться перед вами за вторжение. Но уверяю вас, это вызвано необходимостью. Садитесь, пожалуйста, — он жестом предложил мне кресло, в котором сидел сам.
Я покачал головой.
— Наш разговор займет какое-то время, но если вы предпочитаете вести его стоя, я не возражаю. Меня зовут Хосе Дальбан, сеньор. Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами о вашем пребывании в Сьюдад-де-Вадосе.
— А что здесь обсуждать? — резко ответил я.
— О, очень многое. К примеру, почему вы сюда приехали, чем занимаетесь. Но, пожалуйста, прошу вас, только не говорите, что вы здесь потому, что подписали контракт и, согласно ему, выполняете свою работу. Я как раз хотел объяснить вам, что ваш проект принесет слишком многие лишь нищету и унижение.
— Сеньор Дальбан, — я глубоко вздохнул. — Это я слышу здесь уже не в первый раз. Мне хорошо известно, что выполнение контракта, из-за которого я сюда приехал, действительно сопряжено с тем, что часть жителей временно останутся без крова. Но я не знаю, что может быть ужаснее так называемых «домов», в которых они живут в настоящее время. Рано или поздно правительство должно будет взглянуть фактам в лицо и приступить к коренному решению проблемы. А до тех пор моя роль не так уж велика, как вам кажется.
— Я представляю здесь группу частных лиц, — казалось, он произносит давно заученную речь, — которые опасаются, что осуществление правительственных планов послужит поводом к гражданской войне в Агуасуле. И я обращаюсь к вам с предложением отказаться от выполнения ваших обязательств. Разумеется, вы не пострадаете материально, скорее наоборот.
— Это исключено, — возразил я. — Я работаю по найму. Я потратил годы, чтобы получить признание. Если я откажусь от выполнения данной работы, пострадает мой профессиональный престиж.
— Сеньор Хаклют, — волнение Дальбана выдавало лишь нервное подергивание века, — я говорю от имени бизнесменов. Мы можем гарантировать вам доходы до конца дней за пределами Агуасуля.
— Да разве в деньгах дело! Я занимаюсь своей работой только потому, что она мне по душе! И в одном вы можете мне поверить: изолировать меня — не значит решить проблему. Вовсе нет. Если я откажусь от контракта, моей работой, вероятно, займутся Энжерс и его сотрудники из транспортного управления, потому что правительство не откажется от своих намерений. Но эти люди недостаточно компетентны.