11
Несмотря на смерть Герреро, Вадос не отменил прием. Энжерс объяснил мне, что гордость за победителя шахматного турнира стран Карибского региона столь же велика, как и скорбь в связи с кончиной лидера гражданской партии. Было решено не лишать гроссмейстера заслуженных почестей.
Направляясь в президентский дворец, расположенный на склоне холма, я понял, почему Вадос избрал для себя, вернее для резиденции главы государства, именно это место. Отсюда открывалась незабываемая по красоте панорама города. Внизу у подножия гор раскинулся аэродром.
Когда я подъехал к воротам дворца, полицейские отдали мне честь. Я предъявил приглашение и проехал, куда мне указали.
На большой квадратной лужайке перед дворцом были накрыты столы. С трех сторон лужайку обрамляли живописные клумбы. Слева бил красивый фонтан. Из павильона напротив доносились звуки вальса, исполняемого военным оркестром.
Дворец окружала увитая плющом каменная стена, к лужайке от него спускались две лестницы. Внизу вдоль стены за утопающей в зелени беседкой протянулась тенистая аллея. Между нею и стеной я заметил едва различимый двойной ряд колючей проволоки. Разглядеть ее можно было только со стороны входа, солнечные лучи, отражаясь системой зеркал, освещали пролет между рядами проволоки.
Один из полицейских указал мне место для парковки — теннисный корт с твердым покрытием неподалеку. Другой тут же направил меня к лужайке.
Возле лестницы меня снова попросили предъявить приглашение. При этом полицейский окинул меня таким пристальным взглядом, словно пытался запомнить лицо потенциального убийцы.
Вначале я не встретил никого из знакомых. Официант, разносивший напитки, подошел ко мне. Я что-то выбрал и, прихватив с другого подноса канапе, решил пройтись. Честно говоря, я не ожидал для себя ничего интересного на столь официальном мероприятии, хотя здесь собрался высший свет Вадоса. Красочностью туалетов, как ни странно, отличались отнюдь не дамы, наряды которых были выдержаны в пастельных тонах, а представители высших воинских чинов. Своими роскошными мундирами они напоминали бабочек: светло-серую форму офицеров украшали красно-золотые аксельбанты, белые парадные мундиры военно-морских чинов сверкали золотом, а небесно-голубая форма летчиков поражала обилием серебра и бронзы.
Наконец я увидел первое знакомое лицо — адвоката Мигеля Домингеса. Вокруг него щебетали три хорошенькие девушки, но, видимо, погруженный в свои мысли, он не проявлял к ним никакого внимания.
Кто-то окликнул меня по-английски. Повернувшись, я увидел Энжерса и Сейксаса с супругами, Худой, угловатый Энжерс на фоне широкоплечего тучного Сейксаса выглядел комично. Сейксас бурно приветствовал меня, хлопнув по плечу, и предложил одну из своих бразильских сигар. Энжерс терпеливо дождался конца этой сцены, затем представил мне свою жену, увядшую блондинку с выступающими вперед зубами. Дорогое платье плохо сидело на ней. Оказалось, она родом из Шотландии. Я обратил внимание, что она все время искоса поглядывает на сеньору Сейксас.
Супруга Сейксаса под стать мужу была женщиной крупной, с большим бюстом и пухлыми белыми руками, унизанными браслетами. Однако она обладала легкой походкой бывшей балерины, и скромный голубой костюм был ей явно к лицу.
Конечно, речь зашла о смерти Герреро. Сейксас стал говорить о том, как следует обойтись с Сэмом Фрэнсисом; жена его при этом одобрительно кивала головой. Вдруг на полуслове Сейксас театральным жестом указал на лестницу и, хлопнув себя по лбу, отвернулся в сторону, словно ему стало дурно.
По лестнице спускались два седых, похожих друг на друга человека.