Но когда я показала украшение Елизавете, она наотрез отказалась его брать.
— Пусть она останется у вас, Лиз. Если моя мать отдала ее вашей матери, значит, она хотела, чтобы подвеска принадлежала вашей семье. К тому же удача вам понадобится, — Елизавета посмотрела мне в глаза. — Но не рассчитывайте только на фортуну. Она очень ветреная дама.
Всеми необходимыми приготовлениями занялся Роберт Дадли. Очевидно, он и впрямь обладал связями при дворе, что было удивительно, учитывая его недавнее пребывание в Тауэре. Видимо, сэр Роберт происходил из той породы людей, которые выходят сухими из океана — он умел подстраиваться под обстоятельства, умел нравиться людям и находить верное решение в трудной ситуации.
Но жизнь при дворе научила меня не доверять внешнему лоску, хоть Роберт и не выглядел, как предатель. Он был скорее… игроком. Играл исключительно в свою пользу — как, впрочем, и все мы.
— Все получилось даже лучше, чем мы могли рассчитывать, — сообщил он через две недели после начала подготовки. — Вы будете одной из фрейлин Марии.
Я заметила, что он ни разу не назвал ее «королевой» или «Ее Величеством» — только «Мария» и «она». Его самоуверенность и гордость от приближенности к Елизавете порядком раздражала, и не только меня одну, но Ричард сказал, что здесь ничего не поделаешь — Елизавета благоволила Дадли и многое ему прощала.
— «Ее Величества», — уточнила я. — Мария Тюдор все еще королева Англии. Если мы хотим сохранить головы, то не нужно забывать об этом.
Дадли беззлобно улыбнулся. Он полулежал на софе, расслабленно потягивал вино и смотрел на меня с неподдельным любопытством.
— Вы считаете меня плохим человеком? — спросил он.
— Нет, — честно ответила я. — Самоуверенным.
— Разве это не одно и то же? — он взял со столика графин и налил себе еще. — Будете? — Роберт наполнил второй кубок и протянул мне.
— Благодарю, — я взяла кубок из его рук и отпила. — Иногда да, иногда нет. Все дело в умеренности, сэр Роберт. Порой самоуверенность берет города, а порой…
— Можете, не продолжать, — улыбнулся он. — Я, знаю, вы, наверное, думаете, что я бравирую своей дружбой с леди Елизаветой, но это не так. Она очень дорога мне, и ради нее я готов рискнуть всем. И уж, конечно, я не так глуп, чтобы на что-то надеяться. — В его глазах появилась неизвестная мне прежде грусть, но в следующий миг он вновь стал самим собой. — Клянусь, Лиз, не будь вы замужем, я бы уже сделал вам предложение.
— Но она замужем, Дадли.
Мы одновременно повернулись. В дверях стоял Ричард и, судя по всему, уже довольно долго наблюдал за нами.
— Увы, и ах, я проиграл грубому северянину, — Дадли рассмеялся и поднял бокал. — Твое здоровье, Стенсбери.
Чем меньше оставалось времени до отъезда в Лондон, тем больше я терзалась сомнения относительно правильности выбранного решения. От меня требовалось не только войти в число придворных дам Марии, но и завоевать ее расположение. А для этого нужно знать, что она за человек.
— К ней нелегко найти подход, но со временем я уверена, вы справитесь, — сказала Елизавета. — Моя сестра и Ее Величество ценит скромность и аскетизм, а еще она очень хорошо разбирается в людях. Если она спросит о Вашем прошлом, не скрывайте того, что исповедовали протестантизм. И помните, — Елизавета выразительно посмотрела на меня. — Вы не шпионка. Вы – наблюдатель.
Для меня по-прежнему оставалось неясным, что она думала о сестре. Елизавета была чрезвычайно живой, и любые эмоции — будь то гнев, благосклонность, интерес или безразличие, отражались в глазах, но когда речь о заходила о Марии, то по ее лицу ничего нельзя было прочесть. Несмотря на кажущуюся открытость, Елизавета умела виртуозно скрывать свои чувства. Полезный навык для будущей королевы. Но королевы ли?
В течение следующих десяти дней, пока ждали ответа из столицы, я слушала и запоминала наставления леди Сомерсет, одной из фрейлин Елизаветы, знакомой и с Марией тоже.
— Английский двор уже не тот, что раньше, и некоторые вещи могут вас шокировать, — предупредила она. — Будьте готовы к этому.
До меня доходили слухи о том, что в Уайтхолле теперь стало довольно мрачно. Супруг королевы, принц Филипп привез с собой несколько тысяч испанцев, и они наводнили Лондон, что вызывало ярое недовольство жителей, даже тех, кто изначально поддерживал Марию. Медленно, но верно она теряла свой авторитет.
— Вы, наверное, знаете, что муж королевы отбыл в Испанию, — сказала леди Сомерсет. — Кое-кто говорит, что он вряд ли вернется обратно.
— Он ждет, — сказал Ричард, войдя в комнату. — Потому и оставил в Лондоне своих цепных псов. — Под этим словом он имел в виду испанцев.
Занятые приготовлениями, мы редко оставались наедине — в основном по ночам, но вместо близости падали в кровать и засыпали. Я, как правило, ложилась раньше, а Ричард иной раз мог явиться и под утро — они с Дадли решали какие-то свои организационные вопросы.
… В тот день после совместной трапезы с Елизаветой и леди Сомерсет я, устав сидеть в четырех стенах, решила прогуляться в одиночестве. Погода наладилась, и в последние несколько дней размокшая от дождя земля подсохла, ветер стих, а после полудня и вовсе выглянуло солнце. Не хотелось упускать погожий денек, к тому же на воздухе мне было легче успокоиться и привести мысли в порядок.
Прихватив с кухни флягу подогретого вина, я вышла на улицу и направилась прямиком в лабиринт.
У пруда, на скамейке сидел Ричард и, услышав мои шаги, обернулся.
— Я знал, что ты придешь, — сказал он с улыбкой. — Мне тоже нравится это место.
Я села рядом и протянула ему флягу. Он приобнял меня и, только ощутив на пояснице его руку, я поняла, как сильно мне этого не хватало. А еще с ним было спокойно. И дело не в физической силе, хоть я и своими видела, что Ричард может дать отпор — но он так же исходила уверенность, которая передавалась и мне. С ним я тоже чувствовала себя сильной.
— Мой отец был папистом, — Ричард задумчиво разглядывал клинок с резной рукоятью из бронзы и слоновой кости, — убежденным папистом, непримиримым. И, конечно, не признал Реформацию, за что лишился части имущества, отправился в Тауэр и умер там от чахотки. Старший брат был не менее упрямым, но протестантом, и, как отец, отказался менять веру, когда трон перешел Марии. Его обвинили в ереси и казнили. У них с отцом были разные убеждения, но одинаковый конец. — Ричард посмотрел на меня. — Вот почему я верю в Елизавету. Она может дать Англии то, чего у этой страны никогда не было. Свободу. Мы веками завоевывали другие страны, расширяли владения, но душили собственный народ. — Он покачал головой. — Я не хочу жить в таком мире.
— Тогда мы попробуем изменить его вместе. — Я взяла его руку и крепко сжала. — И постараемся остаться в живых. — Я усмехнулась. — Может быть, нам даже повезет.
— Люблю твое чувство юмора, — Ричард усмехнулся в ответ. — Но я бы предпочел не вмешивать тебя в это.
— Ты это уже говорил. И не раз. И даже не два. — Я улыбнулась, хотя наше положение к этому не располагало.
Но в одном Ричард был прав — всегда имеет смысл бороться за лучшую долю.
Мы еще посидели некоторое время у пруда, грелись пряным вином и близостью друг друга — один только Бог ведал, что ждало нас впереди, но тем ценнее было это время, что он еще оставил нам.
В холле нас встретила взволнованная горничная и сообщила, что «Ее Милость и сэр Роберт» немедленно ожидают нас в гостиной. Мы с Ричардом переглянулись и, не раздеваясь, поспешили в комнату.
— Пришел ответ из Лондона. — Дадли стоял у камина и держал в руке распечатанное письмо. — Только что. — Он подошел ко мне и отдал послание. — Поздравляю, леди Элизабет, — Роберт игриво улыбнулся в своей обычной манере, — с сегодняшнего дня вы одна из дам Ее Величества королевы Марии.
Комментарий к Глава 16. Заложники веры
группа в контакте - https://vk.com/lena_habenskaya
========== Глава 17. Игра началась ==========