Поднимаю голову и выгибаю бровь.
– Думал, разбавить твою компанию, пока Мэди на лекции.
– Согласен, если разделим книгу пополам, – усмехаюсь я.
– Это твоё наказание, а не моё, Картер, – смеётся Ди.
Фыркаю и падаю на пол в уголок между стеллажами. Ди следует моему примеру. Со временем он начал понимать меня без слов, но, вероятно, сейчас не тот случай.
– Поговорим? – спрашивает он.
– Валяй, – киваю я, играя с листами тем, что перекидываю их пальцем с одной стороны на другую.
Между нами повисает минутная тишина. Сразу понимаю, что мне предоставили возможность выговориться самому, но я не тороплюсь, желая узнать, чего хотят услышать.
Гоняю и перебираю собственные мысли через сито, чтобы отфильтровать будущие слова. Кажется, что настоящим я могу быть только с отцом. Каждый раз я думаю, перед тем как что-то сказать. Каждому я позволяю узнать себя настолько, насколько захочу сам. Никто не знает меня полностью. И когда я слышу, что-то подобное: «О, я знаю этого парня», я легко скажу в ответ: «Черта с два ты знаешь меня, чувак».
– Тебе не кажется, что пора остановиться? – спрашивает Ди.
– В плане чего?
– В плане всего.
– Я не знаю, о чём ты.
– Ты портишь свою жизнь.
– Я называю это иначе: создаю собственную историю, которую смогу вспомнить и сказать, что моя молодость была чертовски охренительной.
– Нахрена ты вообще его трогал?
– Он болтнул лишнего. Ты сам знаешь, что получил за дело. Он и о Мэди трепался, тебе самому не хотелось?
– Хотелось, – соглашается Ди. – Но я не думал применять силу. Он уже давно о ней ничего не говорит. Хочешь узнать, почему?
– Дай подумать… – говорю я, делая вид, что гадаю и подбираю варианты, хотя он всего лишь один. Это наша отличительная черта: кулаки от меня и словесная форма от Ди. – А, да. Ты наверно просто заткнул его.
– Да, и я не тронул его даже пальцем.
– Уже можно пускаться в громкие овации?
– Хватит быть придурком. Ты же не такой.
– Нет. Я такой.
Ди поднимается на ноги, но не спешит уходить. Он сверлит меня карими глазами.
– Ты не такой, – отрезает он. – И не бойся говорить о произошедшем. Она давно пережила и строит своё будущее дальше. Но не ты. Ты застыл на месте и сам не хочешь двигаться дальше. Когда отпустишь – самому станет легче.
С этими словами, друг разворачивается и делает несколько шагов вперёд, скрываясь за стеллажом.
А какой я?
Все почему-то решили читать мне нотации: как правильно жить, что делать можно, а что нельзя и кучу остальных книг по философии жизни, которая не работает. Парадокс в том, что я живу собственной головой и ошибками. Но Ди прав: я всё ещё живу прошлым, а обычно оно тянет на дно. Как очистить память и не оборачиваться назад? Задам себе этот и ещё миллион вопросов перед сном.
Вздохнув, открываю книгу и начинаю читать. Сначала она даётся мне с трудом, потому что чтение в принципе не свойственно мне, и я не могу похвастаться тем, что воодушевлен подобным занятием, но спустя небольшое количество времени, вовлекаюсь и поглощаю её с наибольшим энтузиазмом, чем ранее. Отчасти, благодаря лорду Генри и его жизненным напутствиям, которыми я пользуюсь сам. С особой воодушевлённостью перечитываю слова: «Так пользуйтесь же своей молодостью, пока она не ушла. Не тратьте понапрасну золотые дни, слушая нудных святош, не пытайтесь исправлять то, что неисправимо, не отдавайте свою жизнь невеждам, пошлякам и ничтожествам, следуя ложным идеям и нездоровым стремлениям нашей эпохи. Живите! Живите той чудесной жизнью, что скрыта в вас. Ничего не упускайте, вечно ищите все новых ощущений! Ничего не бойтесь!». Я словно проникаю в самого себя.
Если бы я только знал, что это способно погубить. Что похоть, неверность и лживые предубеждения способны завести в тупик и могут очернить душу. И всё, что действительно останется в самом конце: ты и твоё сожаление. Сожаление о том, что попал под чьё-то влияние и позволил погубить себя. Ты был лишь марионеткой и тем, кто воплотит все несовершенные когда-то в молодости действия другого. В то время, как у того человека будет всё, ты останешься один, где одиночество будет пожирать с особым удовольствием. Вот они, ошибки детской наивности.
– Мистер Картер.
Голос миссис Райт отрывает от книги, и я вдруг понимаю, что вокруг темно, лишь небольшое количество света сочится через проёмы между книжными стеллажами. Взгляд моментально падает на часы, и я успеваю задержать удивлённый возглас, потому что стрелка достигла девяти часов вечера.
– Я уже подумала, Вы сбежали.
– Вы даже не представляете, как хотелось, – вру я, потому что признаться в том, что чтение увлекло и зацепило – слишком сложно.
Тень улыбки на её губах говорит о понимании и раскрытии лжи.
– Я могу сдать сочинение завтра?
– Конечно, можете дочитать её дома.
– Я не хочу читать её. Это не интересно.
Поднимаюсь на ноги и возвращаю книгу на полку, предварительно запомнив номер страницы.
– Увидимся завтра, мистер Картер, – говорит женщина, разворачиваясь, чтобы уйти.
Пользуюсь ситуацией и быстро стягиваю книгу, убрав её за спину, тут же двигаюсь за своей наставницей, шаги которой, эхом разносятся по кафелю и пустым стенам библиотеки.
– Не прячь книгу, Мэйсон, – в голосе женщины слышится улыбка, и я выдыхаю, признавая то, что произведение увлекло меня не на шутку. – Я знала, что тебе понравится.
– Мне совсем не понравилось, и когда мы успели перейти на нейтральное общение?
– Тогда, когда время перешло за рабочее. Знаешь, почему тебе понравилось?
– Почему? – спрашиваю я, тут же понимая, что по дурости признался в увлечённости.
– Потому что ты разглядел там себя.
– Может быть, Вы правы. Я живу подобными жизненными напутствиями.
– Надеюсь, когда ты дочитаешь, ты сделаешь совершенно другие выводы. Возможно, чужие ошибки помогут тебе не совершить похожих.
– Зачем Вы говорите это мне?
– Потому что вижу в тебе человека, который легко может попасть под влияние другого. Не самое лучшее влияние, Мэйсон.
– Я сам руковожу своей жизнью, – противлюсь я, останавливаясь рядом со стойкой, но продолжаю путь вслед за миссис Райт, которая взяв сумку, направляется к выходу вместе со мной.
– Это влияние не обязательно может исходить от человека.
– Откуда ещё?
– Из пережитых ситуаций, которые меняют тебя. Проходя через что-то, ты получаешь опыт, плохой или хороший – решай сам, но это меняет тебя и какое-то мнение внутри.
– Говорите так, будто Вы знаете меня.
– Я вовсе не знаю тебя, хотя твои поступки говорят об импульсивности и глупости.
– Это отвлекающий манёвр.
– Хороший способ не показывать себя настоящего.
– А вдруг, я не хочу, чтобы люди знали меня настоящего. Я люблю вводить в заблуждение и путать.
– Зачем?
– Не знаю. К примеру, чтобы получить своё. Когда я улыбаюсь, люди думают, что я симпатизирую им. Вы не находите это хорошим способом получить желаемое?
Открываю дверь, и пропускаю женщину первой.
– Не потеряйся в том, чего нет, – говорит она. Улыбка на её губах не вынужденная или насмешливая, она искренне радушная.
Развернувшись, миссис Райт прощается и не спеша двигается в сторону, оставляя меня одного. За спиной распахивается дверь, и парочка мужских рук повисает на моих плечах. Сегодня не тот день, когда я желаю быть в их компании.
– Это у тебя что? – спрашивает Клайв, махнув светлой копной волос, которая падает на одну сторону его русой головы. – Решил клеить зубрил?
– Не твоё дело, – говорю я, одернув руку с книгой.
Настроение компании моментально меняется на напряжённое. Каждый из них знает, что в таком настроении со мной лучше не шутить, а после произошедшего – подавно. Смешно, что каждый боится меня. В голове моментально возникает мысль о Ди, который спокойно смотрит мне в глаза без капли страха. Только в нём я вижу равного себе, остальные пешки, которые попадают под моё влияние. В данном случае, я тот самый лорд Генри для них. Конечно, я не проповедую, но они подобно щенкам. Стоит помахать палкой – и каждый бросится искать её в кустах. Они думаю, что мне интересно с ними, и иногда это действительно так, но я люблю строить иллюзии. Возможно, они неплохие парни, но, как любит говорить тот, кто не хочет объясняться: мы разные люди. В их головах ветер, в то время как для меня это лишь образ для самозащиты. Так удобно жить.