Тело рыбы-трубы сильно вытянутое в длину, с белыми и красными полосками и вправду было похоже на трубу или флейту. Ее иногда так и называют флейторылом. Кроме морских коньков и рыбы-трубы, в аквариуме деловито сновало множество мелких гуппий.
Во втором аквариуме содержались несколько огненно-красных рыб-ангелов и морской клыкач с полосатой окраской, похожий на тигра.
В третьем, самом большом аквариуме, на дне лежало что-то длинное, змеевидное, с полной пастью длинных и острых зубов.
– Фу-у… – неодобрительно сказала Шин, глядя на непонятную рыбу-змею. – Ничего себе страшилище!
– Черный ленточный угорь, – объяснил Александр. – Укусить может, но ядовитых зубов у него нет. Мы его называем Биф.
Приблизив лицо к стеклу, я угрожающе зарычал на Бифа, но тот сделал вид, будто не слышит.
Я представил себе, каково было бы встретиться с Бифом нос к носу в открытом океане. Зубы его, конечно, впечатляли, но по размерам ему было далеко до чудовища из лагуны. Подумав, я решил, что Уильям Дип-младший, всемирно известный исследователь морских глубин, пожалуй, справился бы с ним.
Отвернувшись от аквариумов, я увидел панель управления и стал разглядывать разные там кнопки, рычажки и циферблаты.
– А это для чего? – спросил я, нажимая на одну из кнопок. Раздался оглушительный рев. Мы подскочили на месте.
– Ты нажал на кнопку главной сирены, – смеясь, сказал Александр.
– Доктор Дип велел Билли ничего не трогать без разрешения, – подала голос Шин. – Он говорил ему это миллион раз. А говорить Билли – все равно что стенке.
– Заткнись, Всезнайка! – резко оборвал ее я.
– Сам заткнись!
– Внимание: расслабились и успокоились, – сказал Александр, поднимая обе руки вверх, как рефери в боксе. – Или прогоню обоих!
Я снова повернулся к панели. Большую часть циферблатов освещал мягкий зеленоватый свет, слегка подрагивали красные стрелки. Заметив среди циферблатов один темный, со стрелкой замершей в крайнем левом положении, я показал на него пальцем и спросил:
– А этот для чего? Похоже, ты забыл его включить.
– Он осуществляет контроль за нансеновской бутылкой, – сказал Александр. – Она сломалась.
– Что такое нансеновская бутылка? – немедленно спросила Шин.
– С ее помощью берут пробы воды с различных глубин, – объяснил Александр.
– Почему же вы ее не почините? – спросил я.
– Не на что, – пожал плечами Александр.
– Почему? – удивилась Шин. – Разве университет не дает денег?
Мы с сестрой знали, что исследования доктора Дипа финансирует университет штата Огайо.
– Нам дают деньги, но только на исследования, – сказал Александр. – Да и те почти на исходе. Теперь ждем, не дадут ли еще. А денег на ремонт уже давно нет.
– А если на «Кассандре» случится какая-нибудь серьезная авария? – спросил я.
– Боюсь, что тогда придется ставить ее в сухой док, – вздохнул Александр. – Или раздобывать деньги где-нибудь в другом месте.
– У-у-у… – недовольно протянула Шин. – Значит, тогда надо ставить крест на наши морские каникулы!
Идея поставить «Кассандру» в сухой док мне совсем не нравилась. Еще больше она мне не понравилась, когда я представил себе Подводного Доктора на берегу без своего любимого дела.
На суше дядя сразу становится жалким и несчастным. Хорошо он чувствует себя только на палубе судна посреди океана. Это я знаю наверняка, потому что однажды дядя проводил у нас Рождество.
Обычно с доктором Дипом ужасно интересно. Но то Рождество превратилось для всех в настоящий кошмар.
Целыми днями он с мрачным видом расхаживал по дому, время от времени отдавая приказы, как какой-нибудь заправский морской волк.
– Билли, сиди прямо! – орал он мне.