- Да, она была у меня, - устало произнес Мюллер.
- Лучше бы она сейчас вернулась домой. В конце концов, она _моя_ жена.
- Она об этом не помнит. Я тоже.
- Я знаю, - дружелюбно кивнул Кастин. - Я, в свою очередь, не помню, что со мной было до двадцати двух лет. Не назову даже первого имени своего отца. Однако Кэрол моя жена, и это объективная реальность. Она ушла от тебя не от хорошей жизни, и я полагаю, что она не собирается больше здесь оставаться.
- Почему ты говоришь все это мне? - спросил Мюллер. - Если ты хочешь, чтобы твоя жена пошла домой, скажи ей, чтобы она шла домой.
- Я так и сделал. Она сказала, что не пойдет, пока ты ей не прикажешь.
- Это так, - отозвалась Кэрол. - Я знаю, чьей женой я себя _считаю_. Если Пауль прогонит меня, я с тобой пойду. Но только тогда.
Мюллер пожал плечами.
- Я был бы дураком, если бы прогнал ее, Пит. Она нужна мне, и наш разрыв абсолютно нереален для нас обоих. Я знаю, что это нехорошо по отношению к тебе, но ничем не могу помочь. Думаю, тебе не составит труда добиться расторжения брака, как только суд выработает законы применительно к подобным случаям.
Кастин долго молчал.
Потом, наконец, произнес:
- Как твоя работа, Пауль?
- Я обнаружил, что целый год не мог создать ни единой вещи.
- Это так.
- Я собираюсь начать все сначала. Можешь считать, что меня воодушевила Кэрол.
- Замечательно, - произнес Кастин безучастно. - Я уверен, что эта небольшая путаница с нашей... э... общей женой не повлияет на гармонию наших деловых отношений, которая нас всегда так радовала.
- Ни в коем случае, - заверил его Мюллер. - Все, что я сделаю, пойдет к тебе. Черт подери, почему я должен злиться на тебя? Кэрол была свободна, когда ты женился на ней. Есть только одна маленькая загвоздка.
- Какая?
- Я разорен. У меня нет инструментов, я не могу работать без инструментов, а купить их я не в состоянии.
- Сколько тебе надо?
- Два с половиной куска.
Кастин сказал:
- Где у тебя инфор? Я сделаю перечисление кредита.
- Он давным-давно отключен телефонной компанией.
- Тогда давай, я выпишу тебе чек. Скажем, даже на три куска. Аванс в счет будущей продажи, - Кастин порылся в карманах, ища бланк. - Лет пять не приходилось его заполнять. Удивительно, как привыкаешь к инфору. Держи. И всего хорошего вам обоим, - он отвесил вежливый горьковатый поклон. - Надеюсь, вы будете счастливы вместе. Позвони, когда закончишь штуки две-три, Пауль. Я пришлю фургон. Надеюсь, к тому времени у тебя будет уже телефон.
Он вышел.
***
- Это истинное блаженство - способность забывать, - вещал Нат Халдерсен. - Спасение забвением, как это называю я. То, что случилось на этой неделе с Сан-Франциско - отнюдь не бедствие. Для некоторых из нас это самая прекрасная вещь.
Его слушали. Человек пятьдесят собралось у его ног. Он стоял на возвышении для оркестра в парке, прямо напротив Нового Музея, Сгущались тени. Пятница, второй день кризиса, подходила к концу. Прошлой ночью Халдерсеен спал в парке и сегодня собирался сделать то же самое. После побега из больницы он обнаружил, что его квартира заперта, а все его имущество перенесено в хранилище. Не имеет значения. Он будет жить на доходы с земли, и этого хватит. В нем зажглось пламя пророчества.
- Позвольте мне рассказать, что случилось со мной, - выкрикнул он. - Три дня назад я был в больнице, лечился от психического расстройства. Некоторые, я вижу, улыбаются, видимо, говоря, что мне следует туда вернуться, но нет! Вы неверно меня поняли. Я не мог смотреть на мир. Где бы я ни проходил, я видел счастливые семьи, родителей с детьми и испытывал от этого приступы ярости и зависти и совершенно не мог заставить себя работать.