- Ваш корабль, - произнес Кин, - насколько можно судить по вашим неграмотным каракулям, мистер Симеон, находится в Центральной Африке. Посмотрим, каких еще terrae incognitae наоткрывали другие отважные первопроходцы.
Все было как в театре - в жизни таких совпадений не бывает. Хорнблауэр точно знал, что будет. Кин брал расчет за расчетом, дошел и до него. Результат Хорнблауэра оказался единственно верным, все остальные прибавили поправку на рефракцию вместо того, чтобы вычесть, или неверно умножили, или, как Симеон, вообще все перепутали.
- Поздравляю, мистер Хорнблауэр, - сказал Кин. - Вы можете гордиться, что единственный преуспели в этой толпе интеллектуальных гигантов. Вы, насколько мне известно, в два раза моложе Симеона. Если вы удвоите ваши достижения к его возрасту, то оставите нас всех далеко позади. Мистер Боулз, я попрошу проследить, чтобы мистер Симеон уделял больше времени занятиям математикой.
Капитан пошел по твиндеку неуверенной походкой смертельно больного человека, а Хорнблауэр сел, опустив глаза, не в силах встретить направленные на него взгляды, и понимая, что они означают. В тот момент он мечтал о смерти - даже молился о ней в эту ночь.
Через два дня Хорнблауэр оказался на берегу, к тому же под началом Симеона. Обоим мичманам поручили сопровождать наземный десант, направленный вместе с такими же группами с других судов для вербовки. Вскоре ожидался Вест-Индский конвой. Большинство матросов будут завербованы немедленно, остальные же, те, что поведут корабли до стоянки, постараются улизнуть и всеми правдами и неправдами укрыться от вербовщиков. В задачи десанта входило перерезать пути отступления, поставить оцепление вдоль всего берега, и всех выловить. Но конвой еще не подавал сигналов, а необходимые приготовления были закончены.
- Жизнь прекрасна, - объявил Симеон. Высказывание для него необычное, но необычной была и сама обстановка. Он сидел в задней комнате таверны "Ягненок", удобно устроившись в одном кресле и положив ноги на другое, у ярко пылающего огня. Рядом стояла кружка пива с джином.
- За Вест-Индский конвой, - сказал Симеон, прикладываясь к пиву, чтобы ему задержаться подольше.
Симеон был сама сердечность: пиво и тепло камина привели его в хорошее расположение духа; однако он выпил еще не столько, чтобы начать задираться. Хорнблауэр сидел по другую сторону камина, потягивал пиво без джина, разглядывал Симеона и с удивлением отмечал, что впервые с прибытия на "Юстиниан" мучительное страдание отпустило его, сменившись глухой тоской, похожей на стихающую боль от выдернутого зуба.
- Скажи тост, парень, - обратился к нему Симеон.
- За поражение Робеспьера, - робко произнес Хорнблауэр.
Тут дверь отворилась и вошли еще два офицера, один - мичман, другой с лейтенантским эполетом. Это был Чок с "Голиафа", начальник всех береговых вербовочных отрядов. Даже Симеон подвинулся, освобождая старшему по званию место у огня.
- Конвоя все нет, - объявил Чок, потом внимательно поглядел на Хорнблауэра. - Кажется, я не имел удовольствия познакомиться с вами.
- Мистер Хорнблауэр - лейтенант Чок, - представил Симеон. - Мистер Хорнблауэр знаменит как мичман, которого укачало в Спитхеде.
Хорнблауэра чуть не передернуло, когда Симеон налепил на него этот ярлык. Чок из вежливости переменил разговор.
- Эй, слуга! Джентльмены выпьют со мной по стаканчику? Боюсь, ждать нам придется долго. Все ваши люди на местах, мистер Симеон?
- Да, сэр.
Чок не умел сидеть сложа руки. Он прошелся по комнате, посмотрел в окно на дождь, когда принесли выпивку, представил своего мичмана Колдуэлла. Вынужденное безделье заметно его тяготило.
- Сыграем в карты, чтобы убить время? - предложил он. - Отлично! Эй, слуга! Карты, стол и еще свечей.
Стол подвинули к огню, расставили стулья, принесли карты.