-Уж и куда бежать не знаю... - а потом вдруг кинулась к Танюшке и запричитала: - Сиротинушка ты моя го-о-орькая...
- Сватья, ты никак ополоумела? Может, разругались, разбежались!
- Сказал бы. Нет! Нет! Ой, горе мне горе!
- Тебе не доложились! Прекрати сей момент завывать, как по покойникам! Значит так, я сегодня со второй смены, а то бы ушла. Поеду к Надюшке. Родные сёстры все-таки, сама подумай, может Елена у неё, или она знает что. А по дороге забегу в милицию и скорую, может, там что выясню. А ты езжай домой, жди, может, объявятся. Ну а я, как всё обойду, к вам заеду. А уж там будет видно.
Анастасия вернулась домой. Сложила поленья в печь. Затопить? Рано ещё. Беспомощно толклась по квартире, берясь то за одно, то за другое. Глянула на часы. Время подходит к обеду, а от Акулины ни слуху, ни духу. Да что же это такое? Господи? И Анастасия Петровна упала на колени перед маленьким образком, висевшим над её кроватью. Этой иконкой ещё её мать благословляли, потом её, потом она Петра и Елену. Анастасия молилась, на диване, сжавшись в комок, сидела Татьяна. И вдруг вроде кто в дверь стукнул? Показалось? Но от пережитого волнения, ноги слушались плохо и она вместо того, чтобы опрометью кинуться открывать, кое-как поднялась с колен.
В дверях стояла Акулина. Она разулась у порога, скинула на плечи шерстяной клетчатый платок, прошла в комнату. Анастасия, молча, двигалась следом.
-Значит так, сватья, Пётр лежит в технической больнице. Ну, той, что супротив проходной бумажного комбината, через дорогу со столовой, в которой работаю. Тут недалеко. Поговорить с ним не могла, но я всё-таки убедилась, что это он. Потому и долго, зашла на работу, взяла свой столовский халат, да платок. Прошла чуток по коридору, и заглянула в палату.
Анастасия только швыргала распухшим от слёз носом.
- Петро ночью пришёл в скорую, Лёнку искал, - от волнения Акулина называла Елену так, как когда-то в её детстве в Рязани, когда та была совсем ребёнком: - Видать продрог так, что в скорой и свалился. Они его увезли в больницу. Говорят какое-то сурьёзное воспаление лёгких. Сильный жар. Без памяти он.
- Он на той войне всё своё здоровье оставил! - плакала Анастасия. - Тонул, живой остался, потому что к деревяшке примёрз. А теперь вот...
- Лёнку надо искать... - Акулина вновь набросила платок на голову.
- Может горячего чаю?
- Неколи. Отправлю Устишку к Надьке, пусть поводится с Володькой и Галиной. А мы с Надюшкой... в морг сходим. Только там и не была ещё.
- Акулина Фёдоровна, может и Танюшку пока к Надежде? Я бы к Петру...
- Ну, що ж?! Одевай.
Автобус остановился напротив четырехэтажного кирпичного здания - техническая больница. Анастасия чувствовала, как мелко трясутся её руки, и зуб на зуб не попадает. Она и спешила и боялась увидеть своего сына. Лишь бы Бог дал всё обошлось. Ну, хоть в одном повезло, как раз попала во время посещений. Ей выдали белый халат и дерматиновые тапочки сорок последнего размера. Не отрывая от пола ног, чтоб не потерять их, зашаркала в указанную палату.
Заострившийся нос сына, чёрная щетина по щекам и испарина на лбу. Анастасия присела рядом. Достала платок, промокнула лоб, рядом на тумбочке стоял стакан с водой. Взглядом спросила мужчину на соседней койке: чей?
-Его. Медсестра иногда заходит, губы смочить.
Набрала чайную ложечку, приподняла его голову, влила в рот. Так и сидела, изредка смачивая водой его губы, пока не вошла медицинская сестра.
- Приходите завтра. Мы вам пропуск выпишем.
- Там диванчик в приёмном покое, мне бы остаться...
- Нельзя. Никак нельзя. Да и чем вы поможете? - видя, что просьбы переночевать в приёмном покое не прекратятся, санитарка почти выдавила своим корпусом Петровну за дверь.
На улице осенний ветер рванул полы пальто, дунул холодом за воротник, вышиб из глаз слезу, а может и не ветер был тому виной? Доехала до седьмого участка, напротив проходной Ворошиловский завод строил дома для своих работников. Это и был седьмой участок. В одном из новых домов жила сестра Елены - Надежда. Анастасия шла от остановки и смотрела на окна: в комнате Надежды свет. Значит дома. Ну, ясно, Галина, Володька - Надеждины дети, да Танюшка, куда ж их деть?
Устинья и Акулина сидели на диване. На кухне Надежда кормила ребятишек. Её муж - Петро, работал во вторую смену. Это ж надо? У обеих сестёр мужья как на подбор - тёзки. Анастасия расслабила платок, ожидая: что скажут?
- Слава Богу в моргах нет, - как могла, успокоила Акулина.
Не в силах удержаться, Устинья заголосила тоненько, горько:
- За что же энто мне горе такое? Али я провинилась в чём? Господи, забери мою жисть, спаси дочь мою Елену!
- Хватит за живо-то хоронить! Раз в моргах нет, значит живая. Утром снова искать пойдём. - Решительно пресекла сестру Акулина. Та послушно вытерла глаза кончиком головного платка, кивнула:
- В моргах нет. Стало быть, живая. Бог дасть сыщем.
Решили, что детей оставят с Надеждой. И распределив между собой кому куда идти или ехать, направились по домам.
Третьи сутки Анастасия неотлучно сидела возле сына. Либо Акулина, либо Надежда привозили днём горячий куриный бульон в банке, укутанной так, чтоб не остыл, и Анастасия чайной ложечкой поила сына. На третьи сутки к обеду Пётр пришёл в себя. Врач посмотрел на Петровну поверх очков:
- Ну что ж? Поздравляю. Кризис миновал.
Анастасия протирала сына махровым полотенцем, и пуще всего боялась, что вот сейчас он спросит про Елену.
- Слава Богу! Один очнулся. А то бабонька, что считай вместе с тобой привезли, только её днём, а тебя ночью скорая доставила, так и лежит чурка-чуркой, без сознания. Ни документов при ней, ничего, - вздохнул мужик, явно радуясь, что сосед по койке не помер.
- Мама, помоги... - попытался подняться Пётр.
- Петя, я сама...
- Да ты что, мужик? Нельзя тебе! А-а-а! Держись, коли так! - И сосед почти подхватил на руки Петра.
В соседней палате, белая как мел, разметав по подушке кудри, лежала Елена.
- Скорая доставила. На заводе искусственного волокна, там, где столовая, укладывали бордюры возле пешеходной дорожки, стали натягивать трос, чтоб ряд ровно выставить, а тут женщина перейти решила, трактор трос дернул, а она как раз шагнула, ну и головой о бордюр с размаху ударилась, - врач вздохнула, поправила стетоскоп на груди: - Ни документов при ней, ничего... И в себя не приходит. Не знаем, как и быть. Хорошо мимо скорая проезжала, так рабочие остановили и вот... - она кивнула на кровать с пациенткой.