- Ты бы Миша, осторожнее. Всё-таки такая высота!
- Не... тут не очень высоко, вот когда я на кедр залез, там повыше было.
- Так ведь Танюшка ни на кедры, ни на какие другие деревья лазить не умеет. Так что давай договоримся высоко не лазить, далеко не убегать. Ладно?
А вечером, когда детей уложили спать, Аннушка негромко постучала в дверь Сафоновых:
- Анастасия Петровна, мы тут стол накрыли. Может, зайдёте по-соседски? Анна с Иваном будут, да вы. Посидим немного.
- Елена с Петром - как хотят, а я - вдруг Танюшка проснётся?
- Не за тридевять земель, через стенку услышите.
Под уютным светом круглого абажура за накрытым столом мужчины выпили по рюмашке, по второй, женщины, кроме Елены, пригубили портвейн. И разговор потёк сам собой. Разговаривали негромко, поскольку за небольшой дверкой, в каморке сооруженной строителями над аркой дома, приспособленной Кузьмиными под детскую, спали дети и свои, и гости.
- Ты посмотри, строят и строят! - Геннадий кивнул в сторону окна.
И разговор завертелся вокруг строительных тем. Женщины переговаривались о чём-то своём. Вдруг Соловьёва Анна охнула:
- Ой, м...м...
- Где болит? Покажи-ка? - спросил приезжий гость.
- Почечная колика. К врачу надо. Но вы не волнуйтесь, это очень больно, но не смертельно, хотя затягивать с лечением не стоит.
- Врач, поди? - кивнула Петровна вслед Константину, помогавшему Ивану увести Анну.
- Нет. Но... жизнь его многому научила, - Аннушка тревожно глянула на Евдокию. А Петровна, задумчиво разгладив складки платья, негромко сказала:
- Да... кто бы сказал мне молодой, что останусь без своего дома, в чужой город уеду, а в моём доме в моём родном городе... чужие люди хозяйствовать станут.
- Мама, ну к чему ты всё это говоришь? И кому интересно? - Пётр недовольно положил вилку, резко звякнувшую о край тарелки.
- Ну отчего же? Анастасия Петровна про свой дом говорит, не про чужой. Многие теперь чужое своим считать не стесняются, - негромко, но чётко проговорила гостья.
То ли выпитая стопка расслабила, то ли выговориться очень хотелось, только Петровна не послушала сына:
- Я родом из Бийска. А там, на улице Толстого стоит дом, в пору моей молодости улица Лесозаводской называлась, его до сих пор жильцы называют Сафоновским. Елене пришлось жить со мной в небольшом домике на соседней, Кузнецкой улице, а наше семейное гнездо... - Петровна, вытерла глаза белоснежным платочком с вышитым уголком, - я ей показывала.
- Да, дом крепкий, двухэтажный. Я потом с его жильцами познакомилась. В него восемь семей поселили, - Елена вздохнула, отпила глоток чая. - А дворовые постройки частью развалились без присмотра, частью разобрали на дрова.
- Вот я и говорю: что не дорого досталось, то не жалко потерять. - Вздохнула Анастасия Петровна.
- Мама?! Ленушка?!
- Так, когда это было, Петя? Теперь уж быльём поросло.
- Я, Пётр Ефимович, понять вашу маму могу. - Одними уголками губ улыбнулась Евдокия, обернувшись на негромко хлопнувшую дверь. Это вернулся Константин, Иван остался с женой.
- Надо бы вашей соседке почки проверить. Ну да ладно. Слышу, вы тут разговор за жизнь завели? - усмехнулся в усы, - Давайте-ка, мужики, ещё по одной!
- У меня картошечка тушёная есть. Печка ещё не остыла, значит и картошка тёплая, - засуетилась Петровна.
- Аннушка, подложи-ка ещё капустки! - Геннадий хозяйским взглядом окинул стол.
- А я смотрю: туфли модные, костюм... По одежде судя, не очень на таёжных жителей похожи, - пристроив на столе тарелку с картошкой, Анастасия аккуратно села на прежнее место. - Сами-то откуда будите?
- Геологи мы, Анастасия Петровна, рабочий класс! Элита, можно сказать! Снабжение в геологоразведке хорошее, заработки тоже. Так что возможность есть. Ну а сами-то мы... местные, сибирские. - И повернувшись к мужчинам добавил: - Может, перекурим?
Геннадий подошёл к окну, отдёрнул штору, открыл форточку. Положил на подоконник пачку папирос "Беломорканал", спички, рядом поставил пепельницу. - Чем богаты.
Петро достал из кармана такую же пачку, а Константин папиросы "Север".
Закурили, дым сизой струйкой потянулся в форточку. Через дорогу, напротив окна за одним, уже работающим заводом, возводили другой, так что на фоне чёрного ночного неба загадочно и празднично продолжали сверкать огни сварки.
- Вот этот завод уже начал шёлковую нить выпускать. - Петро кивнул на темный оконный проём, за которым через дорогу расположились заводские корпуса. - Перестанут женщины ночевать в очередях. А то вон, прошлый раз, втемяшилось маме и Ленушке домой ковровые дорожки купить, так сначала мать караулила, когда их в магазин привезут, потом три очереди занимала. - Пётр выпустил в окно колечко дыма: - Продавали по два с половиной метра в руки, а они решили три к ряду в комнате постелить, значит семь с половиной метров надо. Вот и стояла мать сутки в очереди, ещё и Танюшку прихватила с собой!
- Купила? - улыбнулся Константин.
Петро утвердительно кивнул.
- У нас в магазин геологоразведки тюль привозили. Моя Евдокия тоже прикупила, - Константин заулыбался и от уголков его глаз разбежались лучики морщинок. - Только недолго радовалась.
- Что так?
- Ну, посмотрел я - вроде крепкая такая тюль. Опять же ячея в самый раз. Да и за один заход, что с ней станется? А сеть где ж её возьмешь? Вот и подумал, покажу сыновьям как с бредешком по реке ходить. Потом в этой же реке выполощем и вернём, как ни в чём не бывало.
- Вернули, - от смеха Геннадий закашлялся, выпуская табачный дым.
- Тебе смешно, а нам тогда не до смеха было. Зацепили за корягу на дне. Я и так и этак, и в воду залез отцепить, ни в какую. Одни клочки назад принесли, - и затянулся папироской. - Досталось, конечно, на орехи. Посмотрела моя Евдокия, и, поджав губы, ушла ребячьи рубахи стирать. Дня три ещё "стреляла" в меня своими голубыми глазищами. Было б где, рулон бы той тюли купил, чем такой "обстрел" выдерживать!
- Ну, мужики, бросаем курить пора за стол, - пригласил Геннадий. - У... да тут женщины из закромов бутылочку достали!
Елена ещё не оправилась от своей болезни, и Пётр проводил жену отдыхать. Аннушка тихонько звякала тарелками в кухонной раковине и что-то чуть слышно напевала себе под нос. Евдокия и Петровна пристроились возле кухонного подоконника, о чем-то негромко переговариваясь. Трое мужчин остались в комнате одни. Выпили ещё по рюмке, повторили...