Парочка уже скрылась в Лесу, потому Люпин здраво рассудил, что пора ему перейти на бег, иначе он никогда в жизни не найдет их в этом мрачном царстве тьмы, населенном странными созданиями. Его нюх был постоянно обострен, тем более сейчас, незадолго до нового полнолуния, поэтому он рассчитывал, что все-таки успеет взять след, если поторопится.
Запретный Лес встретил его промозглым холодом и неожиданной тишиной: стволы деревьев были слишком толстыми, а кроны – слишком густыми, отчего ветру не удавалось пробиться вглубь Леса и потревожить покой его обитателей. Человеческий запах Эмили и Регулуса увел Люпина с единственной поблизости, почти неразличимой тропинки куда-то влево, вынуждая все дальше и дальше заходить вглубь. Оглянувшись, парень понял, что уже не видит просвета между деревьями. Впрочем, Ремус Люпин был не из пугливых – ежемесячные тренировки его силы воли, характера и самоконтроля давали о себе знать. Сейчас он был даже немного благодарен тому, что он оборотень.
Недалеко послышались приглушенные голоса:
— Амэл, ты уверена, что…
— Да, да и еще раз да, Рег! Я точно повесила следящую метку, и я чувствую ее присутствие.
— Это самоубийство, — пробормотал слизеринец. – Самое натуральное, невменяемое и…
— Прекрати ныть, — мрачно отозвалась Эмили, — будь мужиком, в конце концов.
— Я предпочитаю быть мужчиной, Амэл. Рассудительным, логичным и…
— И зачем ты тогда ведешь себя, как ноющая девчонка? – хмыкнула девушка, снова не давая Регулусу закончить фразу. Тот только вздохнул, вяло взмахнув рукой, словно говоря: «Зачем спорить с умалишенными?»
Люпин притаился за деревом, наблюдая за странными пассами руками, которые проделывала Паркер. То, что они кого-то выслеживают в гуще Леса, он уже понял. Но почему вдвоем? И кого? И почему Регулус называет Эмили так странно? «И это у него много секретов, — мрачно подумал Люпин, — как будто она сама – невинная овечка».
Поблизости что-то неожиданно хрустнуло. Все трое подпрыгнули на месте, нервно озираясь по сторонам. Люпин почувствовал странный, ничего общего не имеющий с человеческим, запах.
— Паркер, — зашипел Регулус, — пойдем отсюда сейчас же!
— Это была всего лишь ветка, Регулус, — отозвалась девушка, впрочем, тоже несколько обеспокоенно.
— Это Запретный Лес, Амэл! Здесь нет «всего лишь веток», здесь все заколдовано и хочет тебя прикончить! Он потому так и называется, в конце концов, – Запретный!
— Ре…
Но договорить ей не дали – на поляну, отодвинув мешающие ветви в сторону, грациозно вышел кентавр. Прекрасное, необычное создание – идеальная квинтэссенция лошади и человека. Неожиданный гость мрачно уставился на Эмили и Регулуса.
— Опять ты? – вдруг холодно произнес он, глядя на девушку.
— Вам жалко, что ли? – с вызовом отозвалась та, но голос ее дрогнул.
— Я предупреждал тебя, что если еще раз ты появишься здесь… — кентавр выдержал паузу, мягко вытаскивая стрелы из колчана. Регулус на удивление вместо того, чтобы попятиться или попытаться сбежать, с мрачной решимостью вытащил палочку из-за пояса.
— Рег, не надо! – тут же воскликнула Паркер. – Они не люб…
Но было поздно — разъяренный кентавр встал на дыбы и замахнулся на мага луком.
— Вы! Мерзкие колдуны! Приходите в наш Лес, да еще и угрожаете нам своими жалкими древесными обрубками? – взревел он.
Ремус понял, что пора действовать, причем немедленно, иначе ситуация окончательно выйдет из-под контроля.
— Анкий! Я прошу тебя! – он вышел из-за дерева, поднимая руки над головой и показывая, что в них ничего нет. Кентавр обернулся на возглас и с глухим стуком опустился на все четыре копыта, наклоняя голову набок:
— Ремус… Давно не виделись, — Анкий усмехнулся, все также непримиримо и зло, но лук и стрелу опустил. Эмили и Регулус, ошарашенные появлением еще одного действующего лица, переводили взгляд с одного на другого, безуспешно пытаясь понять, что происходит.
— Я прошу тебя, — Люпин смиренно опустил голову, — отпусти их. Они просто люди. Дети. Неужели Эмили потревожила ваш покой?
Анкий снова усмехнулся:
— Дети? Пусть так. Но сначала придут они, потом – их наставники, потом другие колдуны, а, в конце концов, они выживут нас из Леса, и куда мы пойдем, Люпус? – он намеренно выделил последнее слово, словно говоря: «Я знаю, кто ты». Эмили удивленно прищурилась, тихо произнеся «lupus» себе под нос, пытаясь понять, что хотел сказать кентавр, и что это был за язык.
— Я обещаю тебе, — низким спокойным голосом произнес Ремус, и в глазах его загорелся странный огонь, — что ни она, ни этот слизеринец больше никогда не ступят ногой в твой Лес. И, если я нарушу свое обещание, я смиренно приму наказание от тебя, Анкий.
Кентавр удивленно приподнял голову, с интересом разглядывая человека, а затем разразился странным смехом, отдаленно напоминающим лошадиное ржание:
— Эта девчонка… знает? – глаза кентавра сверкали. – Или нет? Нет? Так я и знал! Что ж… доброго дня тебе, Ремус! Я принимаю твое обещание! Да осветит Луна твою дорогу, брат!
И с этими словами кентавр резко развернулся и скрылся в гуще Леса, лишь перестук копыт был слышен еще некоторое время, но затем стих и он. Ремус устало вздохнул, потирая виски.
— А…
— Давай потом, Эмили, ладно? – устало отозвался Люпин. – Или мне лучше называть тебя «Амэл»?
С этими словами парень развернулся и пошел обратно, направляясь к выходу из Леса. Благо, запах людей еще не выветрился, и он без труда находил дорогу. Регулус и Эмили, не решаясь произнести ни слова, поспешили за ним. У кромки Леса, Регулус пробормотал что-то вроде: «Ну ладно, вы тут сами… пошел я, в общем» и унесся на всех парах по направлению к Хогвартсу. Люпин только задумчиво посмотрел на небо, еще более потемневшее и тяжелое, чем около часа тому назад.
— Ремус…
— Теперь и у тебя, и у меня есть тайна, Эмили. Так что, мы квиты, — спокойно отозвался парень.
Эмили закусила губу, глядя на Люпина, в ее голове происходила напряженная мысленная борьба. Наконец, девушка на миг прикрыла глаза, а затем, собравшись с духом, произнесла:
— Я думаю, что кое-кто… хочет меня убить.
Ремус закашлялся, ошеломленно переводя взгляд на подругу. Хуже всего было то, что ее глаза были совершенно серьезны, и Люпин не знал: то ли она свихнулась, то ли это правда, и что из этих двух вариантов хуже.
— Эмили, ты… с тобой все в порядке? – Ремус подозрительно прищурился, наблюдая за девушкой.
— Я не сумасшедшая, Ремус! Возможно, я слишком жестко выразилась… — Паркер вздохнула. – Не убить, а, скажем, как минимум, отправить в больничное крыло.
— Уже лучше. У тебя есть, гм… аргументы? Доказательства?
— Меня преследуют, — мрачно отозвалась Паркер, — мои вещи пропадают, утром в своем чае я обнаружила Веритасерум. Вернее, не я обнаружила, а Беата, когда поняла, что на все ее вопросы я отвечаю с поразительной честностью.
Эмили поморщилась, вспоминая, как подруга, не преминув воспользоваться ситуацией, начала расспрашивать ее о Ремусе. Разговор обещал закончиться очень плачевно, ибо Паркер не любила откровенничать, но ситуацию спас Северус, собравшийся выйти из Большого Зала, а Беата просто не могла бросить его на произвол судьбы и отправилась за ним в качестве то ли конвоя, то ли эскорта.
— Потом, — продолжила девушка, — кто-то заколдовал мои книги, и одна из них чуть не откусила мне палец.
— Быть может, это была Беата? – хмыкнул Ремус, вспоминая проделки слизеринки.
— Я подумала об этом, но, — Эмили показала парню свою перебинтованную руку, — это было бы слишком даже для нее. Тем более она сказала, что она бы не повесила настолько бездарное заклинание, которое развеивается уже после третьего укуса.
— И у тебя есть подозрения, кто это может быть? — Эмили в ответ лишь задумчиво взглянула на Ремуса, закусывая губу. – Брось, мне-то ты можешь сказать!
— Это Малфой, я думаю, — осторожно произнесла она.
— Малфой? – Люпин удивленно приподнял брови. – Зачем ему это?