Министра, от которого зависит внесение этого законопроекта в Палате, мы предупредили, что, если он не возьмет обратно билля, мы вынуждены будем его убить.
Нам чрезвычайно досадно было бы прибегать к такому крайнему средству, так как мы знаем, что министр этот вообще честный и неплохой человек. Поэтому обращаемся к депутатам старейшего в мире Парламента с просьбой употребить все свое влияние и убедить министра не настаивать на проведении билля.
Будь мы обыкновенными убийцами или жалкими анархистами, мы легко могли бы взорвать это здание и похоронить под его обломками многочисленных депутатов уважаемого Собрания. Чтобы вы могли убедиться, что наши угрозы не шутка, мы просим вас взглянуть под стол у стены в этой комнате. Там вы найдете адскую машину достаточной силы для того, чтобы разрушить значительную часть этого здания.
Четыре Справедливых Человека ».
Приписка: «Мы вынули запал из адской машины, так что она не представляет опасности».
Прежде, чем письмо было дочитано до конца, лица слушателей побледнели.
Тон письма был столь спокоен и убедителен, что глаза всех невольно направились в сторону стола у стены.
Там было что-то черное и четырехугольное. Толпа законодателей в испуге отпрянула назад. На мгновение она застыла на месте, затем в страхе бросилась к дверям.
— Что это была за штука? — тревожно спросил премьер-министр, и спешно вызванный из Скотленд-Ярда эксперт по взрывным снарядам покачал головой.
— Именно то, что названо в письме, — серьезно произнес он. — Адская машина с вынутым запалом.
— И…
— …достаточной силы для того, чтобы взорвать всю Палату, сэр.
Премьер-министр взволнованно зашагал по кабинету, бормоча:
— Дело становится серьезным… очень серьезным… — И вслух произнес: — Мы сказали уже так много, что нечего теперь скрывать. Передайте в газеты подробное сообщение о случившемся. Если найдете нужным, можете сообщить им также копию письма.
Он нажал кнопку звонка и приказал бесшумно вошедшему секретарю:
— Напишите начальнику полиции, чтобы он предложил тысячу фунтов в награду тому, кто выдаст автора письма, и тысячу фунтов и полную безопасность сообщникам, если они добровольно явятся в полицию.
Секретарь ушел, но эксперт из Скотленд-Ярда остался.
— Ваши люди установили, каким образом машина была внесена в Палату?
— Нет, сэр. Полицейские посты были немедленно сняты, каждый полицейский допрошен отдельно. Никто из них не видел, чтобы посторонний человек входил либо выходил из Палаты.
Премьер-министр задумчиво пошевелил губами:
— Благодарю вас.
Эксперт откланялся и ушел.
На террасе Ольдгет Ист и красноречивый депутат пожинали лавры.
— Я стоял совсем рядом, — сказал депутат. — У меня мороз пробегает по коже, когда я вспоминаю об этом.
— Я спросил лакея, — говорил Ольдгет Ист осаждавшей его группе, — когда он подал письмо: «Где вы его нашли?» Он ответил: «На полу». Я думал, что это обычное объявление, и не хотел вскрывать, но кто-то…
— Это я, — вмешался депутат из Брондсбери. — Я сказал…
— Да, я помню, — любезно поклонился в его сторону Ольдгет Ист. — Прочтя первые строчки, я сказал: «Спаси нас, Боже!»
— Вы сказали: «Будь я проклят!» — поправил депутат из Брондсбери.
— Да, да, я сказал что-то кстати, — согласился Ольдгет Ист.
Три кресла, оставленные в партере в Мюзик-Холле на Оксфорд-стрит, были заняты одно за другим. В половине восьмого пришел скромно одетый Манфред, в восемь — Пойккерт, имевший вид почтенного дельца, в половине девятого — Гонзалес на безукоризненном английском языке потребовавший программу и севший между двумя сообщниками.
Когда в ответ на патриотическую песенку галерея и задние ряды разразились оглушительными рукоплесканиями, Манфред, улыбаясь, наклонился к Леону:
— Я читал в вечерних газетах.
Леон кивнул головой:
— Я едва не попался.