— Флэтчер? С деньгами? — задыхался смехом он. — Он приехал за деньгами! Хотел, чтоб я дал ему денег на очередную аферу.
Как это похоже на старого… я даже не удивился.
— А долг? — нахмурился я. — И ребенок?
— Долг так и висит, — сказал мафиози. — А про сына он и не вспоминал.
Я допил вино и налил себе еще.
— Я искал парня, потом, — заверил Диего Сантана. — Если не забрать к себе, то отсылать деньги, крестник как-никак…
— КРЕСТНИК?!
— … но по фамилии Флэтчер я никого с таким именем не нашел, кто бы подходил по возрасту, — продолжил старик. — Скорей всего, он носит фамилию матери.
Все в моей голове смешалось: Финнеас, который за фальшивые деньги не пойми от кого убил свою работодательницу, Наземникус, который оставляет детей в залог и не возвращается за ними, заботливый крестный сеньор Сантана, который использует крестника в качестве цербера для старого знакомого, который нещадно у него ворует.
И в этом треугольнике встрял я. Нет, даже не треугольнике. Будь мы на шахматной доске я бы терся где-нибудь в роли слона неопределённого цвета между белым конем-Наземникусом и черным ферзём-стариком Сантана. И стоял бы на доске позади черной пешки-Финна, но перед черным королем-Альдо, а сбоку от меня стояла бы черная ладья-атташе Сильвия, нацелившись сбить меня с доски при первом же удобном случае.
Вот куда я вписался. В противостояние двух старых друзей. В ситуацию, где один ворует, а другой жестоко за это карает. Господи, насколько же мудрая женщина Рита Скитер, раз, почуяв малейший подвох, собрала вещи и покинула страну.
— Что мне делать? — только и спросил я.
— Слушать меня и никогда не обманывать.
*
Оставив позади свои тревоги и страхи, я решил снова ломать голову над тем, как вывезти Альдо из дома.
«Империус тебе в помощь, Ал, и мелкий садист поедет туда, куда ты скажешь» — упорно твердил внутренний голос.
Прогнав эти мысли, которые, при их исполнении, явно выведут на мой след хоть какое-нибудь министерство магии (как же так, в который раз магия против маглов!), я решил думать усерднее.
Из своей комнаты я старался не выходить — под дверью неустанно дежурил Финн, который, чую, жаждал прострелить мне голову за пощечину и все хорошее, что было.
Ранним утром следующего дня меня осенило. Видимо стресс, помноженный на то, что совсем скоро здесь будет резня, способствовал быстрому мышлению.
— Альдо, — постучал я в дверь его комнаты.
И, не дожидаясь матерных комментариев в своей адрес, вошел.
Альдо, одетый в снежно-белые льняные штаны, лежал на животе и, ковыряя вилкой в мягком вишневом пироге, очень походил то ли на зажравшегося ангела, то ли на древнегреческого бога распиздяйства, то ли на довольного сытого кота.
Вытянувшись на кушетке у окна, он облизал вилку и вопросительно поднял брови. Видимо, у него был забит рот пирогом, что помешало послать меня с порога.
Один из телохранителей хмуро взглянул на меня.
Я же закрыл дверь перед носом «своего телохранителя».
— Как только меня начнут убивать, я тебя позову, иди отсюда, посчитай листья на пальме, — бросил я.
Альдо фыркнул.
— Чего надо? Я занят.
— Это чем же? Не даешь своей булимии скучать? — поинтересовался я. — Я пришел спросить, какого ляда ты не в школе?
— Я не хожу в школу.
— Поверь, Альдо, достаточно поговорить с тобой пять минут, чтоб понять, что твоя школа закончилась двумя классами образования, — кивнул я. — Или тремя?
Альдо протянул телохранителю тарелку и, смахнув с голой груди крошки, поднялся с кушетки.
— Я второй год на домашнем обучении, — ядовито произнес белобрысый.
— Финн, убивают! У него нож! — заорал я не своим голосом. Альдо покрутил пальцем у виска, а в комнату тут же вбежал мой телохранитель, с пистолетом наготове. — Ложная тревога, показалось.
Финн, метнув в меня ненавистный взгляд, вышел в коридор, захлопнув дверь.
Альдо звонко рассмеялся.
— Мне нравится, когда ты над ним издеваешься.
— А мне нравится, когда подростки, особенно такие, как ты, ходят в школу, — вернулся к теме я.
— Придурок тупой, я же сказал, что я на домашнем обучении.
— Что-то я ни разу не видел, как ты грыз гранит науки, — сказал я. — Поэтому, я попросил Сильвию связаться с директором твоей старой школы и зачислить тебя обратно.
Красивое лицо подростка вытянулось.
— Собирайся, ты успеваешь к третьему уроку физики, — улыбнулся я.
Альдо задохнулся на вздохе.
— Я собрал тебе рюкзак и завернул обед.
Бедный Альдо начал синеть.
— А чтоб ты не очень уставал от учебы, я записал тебя в школьный хор.
Юный садист был близок к обмороку.
— Не благодари, — еще шире улыбнулся я.
— Да я тебя…
— Я же сказал, не благодари. Давай-давай, отставь пирог и печенье, умывай рожицу, надевай костюм отличника и спускайся, водитель ждет.
И, подтолкнув заторможенного Альдо к ванной комнате, ясно дал понять, что я не шучу.
— И ты не благодари, громила, — хмыкнул я, хлопнув по бицепсу замученного капризами избалованного засранца телохранителя.
Это была стратегия года. Достойный ответ на все те интриги, которые проходили в этом доме. Хочешь занять бесящего тебя подростка, который шныряет по дому весь день, жрет и матерится, на определенный день, а в рамках этого — на каждый последующий день, чтоб он тебя не раздражал? Отправь эту мразь в школу, пусть встает в страшную рань, к первому уроку, получает свои двойки, ходит на репетиции хора, возвращается домой под вечер и не портит жизнь всем вокруг.
Аплодируйте мне все: телохранители Альдо, его отец, Наземникус, горничные, дворецкий, повар, садовник, атташе, доберманы!
Вот именно с таким ликованием я помахал Альдо с крыльца виллы, когда машина увозила его в школу.
Но мои планы, как и стратегия, обвалились с треском, когда три часа спустя Альдо вернулся домой.
***
— И кто это сделал? — спросил я, присев рядом на ступеньку.
Альдо, шмыгнул разбитым носом и прижал протянутую мной салфетку.
— А тебе ли не похрен? — огрызнулся он.
— Не похрен, раз спрашиваю, — сказал я. — Хотя, ты прав, похрен, пойду позову горничную, путь поможет тебе.
— Нет! — рявкнул Альдо, дернув меня за руку и усадив обратно. — Поклянись, что никому не скажешь.
Я фыркнул.
— Ты в своем доме.
— Поклянись!
— Черт возьми, ты — Альдо Сантана! За тебя пойдет бить морды всем, включая директора, вся мощь картеля.
— Поклянись!
— Хорошо, — сдался я.
Альдо снова шмыгнул носом. И на вопрос мой не ответил.
— Поэтому ты не ходишь в школу? — спросил я. — Тебя шпыняют?
Снова без ответа.
— И ты об этом молчишь? Почему?
— Я сам решу свои проблемы, — отрезал Альдо.
— Пока не получается, — заметил я.
Хотя, надо признать, я не ожидал. Во-первых, что такого, как Альдо, могут в школе травить. Во-вторых, что такой, как Альдо, не побежит жаловаться учителям, телохранителям и всем, кто готов слушать, на малейший синяк или недоброе слово в свой адрес.
— Какого хрена ты вообще полез в мою жизнь? — ненавистно бросил Альдо. — Да еще и в хор записал. Как последнего придурка.
— Не ной, — сказал я, впрочем, понимая, что моя стратегия обернулась скорее косяком. — Повернись, нос посмотрю.
Альдо упрямо не повернулся и я, закатив глаза, сам осторожно сжал пальцами явно хрустнувшую переносицу.
«Эпискеи» — мысленно прошептал я, надеясь, что получится, как получилось обернуть подростка собакой.
Судя по тому, что ладонь потеплела, а Альдо вздрогнул, отняв мою руку, получилось.
— Что ты сделал? — поразился подросток, ощупав целый ровный нос.
«Бля».
— Я ничего не сделал.
— Ты починил нос!
— Перелома не было, — заверил я.
— Оно хрустнуло!
Все. Но не признаться же ненавистному Альдо в том, что я волшебник?
Или признаться?
— Да, оно хрустнуло, — сдался я. — Я же экстрасенс-целитель.