…Учиться Ника Кузнецов начал в 1918 году – в родной Зырянке, а потом перешел в Балаирскую школу. Каждый день отмеривал, и в ненастье, и в стужу, добрый Десяток километров в оба конца.
Учился он хорошо; и вот что характерно: учителя обеих школ и много лет спустя единодушно отмечали редкостную память Кузнецова. За вечер он был способен выучить наизусть без малейшего напряжения почти столько же стихотворений, сколько мог прочитать.
Незаметно подоспело и первое расставание с отчим домом. Осенью 1924 года Ника уезжает в Талицу, маленький городок на берегу речки с очень уральским названием Пышма. Тринадцатилетний паренек за небольшую плату и со своими харчами поселяется здесь на частной квартире. В Талице есть школа-семилетка, а как прежним учителям Кузнецова, так и его родителям давно уже было ясно – парню нужно учиться дальше.
Хоть и невелика Талица, но все же город, не чета Зырянке. Казалось бы, потеряется в новой школе паренек из глухой деревушки, растворится без следа в среде более развитых да бойких товарищей. Но этого не произошло. Новичок очень быстро, причем без нажима, без какого-то к тому особого стремления, в его возрасте вполне оправданного, стал в классе самой заметной фигурой.
Заслуженная учительница Анна Зиновьевна Снегирева, в те годы заведовавшая Талицкой школой, еще тогда записала в свой рабочий дневник:
«Новичок – собранный мальчик, с большими задатками, подготовлен для учебы хорошо, при живости характера на удивление внимателен».
А вот воспоминание еще одного преподавателя Кузнецова – математика Василия Михайловича Углова:
«Кузнецов всегда был подтянутым, собранным. Зимой ходил в полушубке, подпоясанный ремнем с бляхой. На голове носил белую кубанку, надевая ее чуть набок. В классе он всегда был дисциплинирован… Мне казалось, что он из семьи кадровых военных. Об этом говорила его выправка. Постоянная собранность – типичная черта Ники Кузнецова. Вот таким он и остался в моей памяти».
Люди, близко знавшие Кузнецова-разведчика, действовавшие вместе с ним во вражеском тылу, отмечая такие его качества, как изумительные лингвистические способности, умение молниеносно перевоплощаться, обаяние, находчивость, мужество, тоже ставили на первое место в его характере именно собранность и выдержку.
В то время еще не было радио в каждой деревне, не добирались в Зауралье выездные гастрольные труппы, с запозданием и далеко не в каждый дом приходили газеты и тем более журналы. Школа и все, с ней связанное, были потому естественным центром жизни учащейся молодежи. И те скромные кружки, которые зародились тогда в ее стенах – литературный, театральный, музыкальный, – были, по сути дела, своеобразными окнами из деревенской глуши в большой мир. В них, как океан в капле воды, отражалась бурная, кипящая накалом огромных дел жизнь необъятной Страны Советов.
Пареньки и девушки со всем пылом и непосредственностью молодости обсуждали здесь большие и малые события, которые волновали республику, спорили азартно и непримиримо о дальнейшем развитии мировой революции, выносили порой излишне безапелляционные, но всегда искренние оценки внешних и внутренних событий.
И приучались любить искусство – страстное, революционное искусство двадцатых годов. Настоящим событием для всей округи стала постановка отдельных сцен из знаменитой пьесы Тренева «Любовь Яровая». Разумеется, все кружковцы рвались к героическим ролям «своих» – красных, и потому просто поразил их семиклассник Кузнецов, он сам вызвался сыграть… врага, жестокого, умного и циничного белогвардейского офицера. И сыграл. Да так, что дожившие до наших дней участники и зрители этого школьного спектакля и ныне помнят его в этой совсем необычной для подростка, к тому же деревенского, трудной роли.