Но в отчаянии после поражения «Дерби» на своем поле в последнюю субботу сезона я положил работу (которая должна была спасти мою карьеру и восстановить давно стремящееся к забвению самоуважение) на своеобразный жертвенный алтарь: если мы возьмем верх в Лиге, пусть присылают отказ. И прислали, не сомневайтесь, вызвав в моей душе не проходящую месяцами боль. Однако вместе с отказом мы обрели чемпионское звание. С тех пор минуло два года – разочарование давно прошло. Но, вспоминая возбуждение после гола Майкла Томаса, я до сих пор чувствую, как кожа покрывается пупырышками. И знаю, что, заключив сделку, я поступил правильно.
В мае 1979 года возможность торгов представлялась весьма обширной и запутанной. В четверг госпожа Тэтчер предприняла попытку выиграть свои первые общенациональные выборы; начинались мои выпускные экзамены; но из трех событий самым главным для меня был, без сомнения, финал Кубка, хотя не менее сильно тревожила перспектива, что госпожа Тэтчер станет премьер-министром. Выдалась бы неделя не такой насыщенной, я бы больше трепыхался по поводу экзаменов (но степень середнячка была мне обеспечена – в британских университетах диплом получали с такой же неизбежностью, с какой встречали очередной день рождения: стоило немного подождать, и все приходило само собой). Но должен признаться в чудовищной истине: я готов был смириться с правительством консерваторов, если это гарантировало победу «Арсенала» в финале. Я едва ли мог предположить, что госпожа Тэтчер станет премьер-министром – рекордсменом по продолжительности пребывания у власти в двадцатом веке (знать бы, интересно – стал бы заключать сделку? Одиннадцать лет тэтчеризма за Кубок Футбольной ассоциации? Ну уж нет! На такое я бы согласился не меньше чем еще за одну двойную победу).
То, что тори уверенно победили в четверг, еще не значило, что наши обязательно выиграют в субботу. Я по опыту знал, что сделки – тисканье замазки или счастливые рубашки – еще не гарантировали успех; к тому же другой финалист – «Манчестер Юнайтед» – был сильным соперником, не какой-нибудь «вот всплыл, а назавтра ищи свищи, мол, я к вам только на огонек», вроде… вроде, скажем «Ипсвича» или «Суиндона». «Манчестер Юнайтед» был из тех клубов, которые могли начхать на выборы и насовать нам голов.
Но большую часть встречи соперник провел так, словно знал о моем договоре. И мы благополучно этим воспользовались – в первом тайме дважды поразили его ворота. Первый гол «Арсенал» забил на тринадцатой минуте (впервые за четыре игры, которые я смотрел на «Уэмбли», мы вышли вперед), второй – перед самым перерывом, пятнадцатиминуткой отдыха и буйной радости. Большая часть второго тайма прошла в том же духе, пока за пять минут до конца встречи «Манчестер» не забил гол, а за две – после какого-то оскорбительно несуразного и неспешного прорыва – еще один. Продули игру – это понимали и игроки и болельщики. И, глядя, как ман-честерцы прыгают у дальней боковой, я испытал то же чувство, что в детстве: ненавижу этот клуб – он слишком тяжкий груз для меня, и я не в состоянии от него избавиться.
Я стоял на террасе с другими болельщиками «Арсенала» прямо за воротами «Юнайтед», но тут, почувствовав головокружение и не в силах больше стоять, опустился на землю – полный боли, гнева, разочарования и жалости к себе. Я видел, что так поступили многие, а прямо передо мной тихо плакали две девчонки – не с надрывом, как ревет молодежь на концертах «Бэй Сити роллерз», а словно испытывали глубокое личное горе.
В тот день со мной был американский паренек – друг нашей семьи.