— Я пойду, — ее голос казался до предела подавленным. Я не мог оставить ее в таком состоянии.
— Может быть, ты ошибаешься? Не переживай раньше времени. Ведь еще ничего нельзя наверняка сказать…
— Не знаю, Крис. Не знаю…
— Надо было мне быть умнее.
— Не только тебе. Я тоже виновата.
— Нет, ну как мы допустили! Ведь не дети уже, все понимаем.
Дверь открылась. Мать Элен поставила на ступеньки пустые бутылки для молочника.
— Элен, ты же знаешь, я не люблю, когда вы ошиваетесь под дверью. Сколько раз я должна повторять одно и то же?
И Элен вбежала в дом, даже не попрощавшись со мной.
Два дня я ждал звонка от Элен, томясь, как узник на тюремной койке. Я боялся выйти из дома, чтобы не пропустить звонок. Сам я не решался ей позвонить или тем более зайти в гости. Сидя на ступеньках лестницы рядом с телефоном, я притворялся, что читаю, расчесываю волосы перед зеркалом, глажу кота или еще что-нибудь такое. Проходя мимо, отец всякий раз пристально поглядывал на меня, но ничего не говорил, впрочем, я был в таком состоянии, что говорить со мной было бесполезно. Перед тем как зазвонить, наш телефон тихонько бренчит. Когда я наконец услышал этот звук, то тут же сорвал трубку с аппарата, не сомневаясь, что это звонит Элен. Я не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме меня, говорил с ней.
— Ну, как ты?
— Пока не знаю, — ответила она. — Мама говорит, что у меня упадок сил.
— И что теперь?
— Есть два варианта: первое — можно есть чернослив тоннами, второе — сходить к доктору, чтобы он мне прописал железо.
— Можно я встречу тебя после врача?
— Хорошо.
Я добежал до поликлиники и уселся на подоконнике рядом со входом. Через дорогу от библиотеки переходил мужчина с четырьмя детишками. Одну девочку он нес на руках, другую держал за руку, а двое мальчиков уцепились за его пальто. Все они тащили по. книжке и гомонили, как стая сорок. Мужчина явно давно не брился. Я представил: а вдруг у Элен родится четверня? Наверное, меня покажут по телевизору, как самого молодого отца, у которого родилась четверня. Я тоже буду повсюду таскать детей с собой. Девочка, которую мужчина нес на руках, уронила на дорогу книжку и заплакала, отец прикрикнул на вторую, чтобы она скорее подобрала ее. Та уселась на бордюр тротуара и заревела громче первой. Мои мечтания прервала Элен, появившаяся на пороге поликлиники.
— Ну как, все в порядке?
Она кивнула и взяла меня за руку. Доктор выдала ей рецепт и сказала, что очень многим девочкам в ее возрасте не хватает железа.
— Она говорит, что при теперешнем сумасшедшем темпе жизни мы выматываемся гораздо быстрее. Потом она спрашивала об экзаменах и о тебе.
— Обо мне?
— Ну, она спросила, есть ли у меня парень, и я сказала, что есть; тогда она предложила мне, если я не против, обсудить с ней наши взаимоотношения, но я отказалась.
— А может, стоило бы, чтобы уж не дергаться?
— Да ты что! Ведь все попадет в мою медицинскую карту, мать придет, посмотрит и все узнает. Ну, она все-таки дала мне брошюрки о планировании семьи и сказала, чтобы я не боялась приходить и спрашивать у нее обо всем, что касается таких вещей, если мне понадобится. Вообще-то, она очень приятная женщина.
— Тебе лучше?
— Да, кажется, лучше. Но может быть, это просто оттого, что я побывала у доктора.
— Ты и вправду неплохо выглядишь. Неужели нам все-таки повезло?
— Может быть. Ни за что не станем больше рисковать.
Удивительно, как легко можно заставить себя поверить в то, во что тебе хочется поверить. Весь вечер мы дурачились и веселились, от мрачных мыслей, кажется, не осталось и следа. Но они всегда возвращаются, рано или поздно. До конца недели я не встречался с Элен, хотя звонил ей каждый день.